Босиком 22. Товарищ («Никчёмных встреч, назойливых расспросов я не терплю...»)
ТОВАРИЩ
Никчёмных встреч, назойливых расспросов
Я не терплю. О, нет, не оттого,
Что речь свернет на трактор, вспашку, просо.
Но кто поймет бесцельный путь? Кого
Мне убедить, что и в судьбе бродяжьей –
Не меньший труд, чем труд на полосе?
Ведь тут, в России, в путь влекомы все
Других забот нерасторжимой пряжей.
Но как-то раз мальчишка боевой,
Товарищ мой в купанье у Смилижа,
Взглянул в лицо настороженней, ближе,
И, вдруг притихнув, повернул за мной.
Мы молча шли, бесшумно, друг за другом,
Отава луга вся была в росе,
Июльский вечер умолкал над лугом
В своей родной, своей простой красе.
А он молчал, на мой мешок уставясь,
И в легком блеске смелых светлых глаз
Я прочитал томительную зависть –
Стремленье вдаль, братующее нас.
Вода реки с волос смешно и скоро
Сбегала по коричневым вискам...
И за умнейший диспут не отдам
Ту простоту и свежесть разговора.
Благослови, бездомная судьба,
На путь свободный будущего друга!
Веди с порога! Оторви от плуга!
Коснись крылом мужающего лба!
Когда-нибудь на золотом рассвете
Простой мешок ему на плечи кинь,
Пропой ветрами всех твоих пустынь
Бродяжью песнь – сладчайшую на свете!..
...Я уходил, – и дни мои текли,
Уча любить все звуки жизни стройной,
Прислушиваться, как в деревне знойной
Скрипят колодезные журавли,
И как шмели гудят в траве погоста,
Где мальвы желтые и бузина,
Где дремлют те, кто прожил жизнь так просто,
Что только рай хранит их имена.
1937
Вперед: 23. «Плывя к закату, перистое облако зажглось в луче...»
Назад: 21. «Холодеющий дух с востока...»
Начало: «Русские боги». Оглавление
Никчёмных встреч, назойливых расспросов
Я не терплю. О, нет, не оттого,
Что речь свернет на трактор, вспашку, просо.
Но кто поймет бесцельный путь? Кого
Мне убедить, что и в судьбе бродяжьей –
Не меньший труд, чем труд на полосе?
Ведь тут, в России, в путь влекомы все
Других забот нерасторжимой пряжей.
Но как-то раз мальчишка боевой,
Товарищ мой в купанье у Смилижа,
Взглянул в лицо настороженней, ближе,
И, вдруг притихнув, повернул за мной.
Мы молча шли, бесшумно, друг за другом,
Отава луга вся была в росе,
Июльский вечер умолкал над лугом
В своей родной, своей простой красе.
А он молчал, на мой мешок уставясь,
И в легком блеске смелых светлых глаз
Я прочитал томительную зависть –
Стремленье вдаль, братующее нас.
Вода реки с волос смешно и скоро
Сбегала по коричневым вискам...
И за умнейший диспут не отдам
Ту простоту и свежесть разговора.
Благослови, бездомная судьба,
На путь свободный будущего друга!
Веди с порога! Оторви от плуга!
Коснись крылом мужающего лба!
Когда-нибудь на золотом рассвете
Простой мешок ему на плечи кинь,
Пропой ветрами всех твоих пустынь
Бродяжью песнь – сладчайшую на свете!..
...Я уходил, – и дни мои текли,
Уча любить все звуки жизни стройной,
Прислушиваться, как в деревне знойной
Скрипят колодезные журавли,
И как шмели гудят в траве погоста,
Где мальвы желтые и бузина,
Где дремлют те, кто прожил жизнь так просто,
Что только рай хранит их имена.
1937
Вперед: 23. «Плывя к закату, перистое облако зажглось в луче...»
Назад: 21. «Холодеющий дух с востока...»
Начало: «Русские боги». Оглавление
