Оффтоп из темы «Странники ночи»
Какой процент дворян перешёл к Советам?
Да приличный!
Не зря же говорили, что Красная Армия — она у нас, как редиска: только снаружи красная, а внутри вся белая!
Я слышал примерно такие оценочные цифры, что из прежнего царского офицерства примерно 40% после Революции пошли воевать за белых, 30% пошло за красных, и ещё 30% демобилизовались и перестали так или иначе участвовать в вооружённых силах.
Разумеется, в царской армии не все офицеры являлись дворянами, да и дворяне все разные. Но, тем не менее, эти числа дают определённое представление о степени популярности новой власти среди старого «благородного» сословия. Как генерал Бонч-Бруевич говорил? Я, мол, не то, что так уж разделяю большевистские идеи, но в сложившейся ситуации я скорее верю Ленину и его партии, чем всем остальным. Поэтому я пойду за него...
И пошёл. И честно служил. А раньше был главнокомандующим Северо-Западным фронтом царской армии.
Имел в своей советской биографии и краткий арест в 1931-м, кажется, году. Дело «Весна». Но никаких мер физического воздействия к генералу не применяли, после освобождения он был полностью реабилитирован и далее в 1937-м году произведён в командиры дивизии. Умер вполне спокойно своей смертью уже существенно после Сталина.
Много было разных людей.
Сейчас, вот, прилично прочёл о «Пулковском деле», коль скоро Пулковская обсерватория упоминается в «Странниках ночи». Там тоже все очень непросто оказывается. Естественно, все эти люди по сегодняшним меркам являлись полностью невиновными, но в ту пору правила игры были иными. И определённый «состав» в деятельности, скажем, директора обсерватории, Б.П. Герасимовича присутствовал. Могу позже рассказать, что удалось найти. Ну, плюс, конфликты и «стук», но там было, за что зацепиться.
А, вот, для сравнения: имею дома огромный толстый том переписки Ивана Ефремова. Те же самые годы: конец 30-х. Вёл корреспонденцию и с немцами, и с англичанами-американцами, и с французами. И никто его не трогал. И ни одного намёка на какой-либо страх или притеснения я в его письмах не обнаружил, хотя читал внимательно. А далее — да — начало войны в 1939-м году и вся переписка практически мгновенно сошла на нет. Ещё дальше Отечественная война, эвакуация института, призыв сотрудников, его попытки выбить бронь кое-кому из перспективных молодых учёных: все письма уже только об этом.
Да приличный!
Не зря же говорили, что Красная Армия — она у нас, как редиска: только снаружи красная, а внутри вся белая!
Я слышал примерно такие оценочные цифры, что из прежнего царского офицерства примерно 40% после Революции пошли воевать за белых, 30% пошло за красных, и ещё 30% демобилизовались и перестали так или иначе участвовать в вооружённых силах.
Разумеется, в царской армии не все офицеры являлись дворянами, да и дворяне все разные. Но, тем не менее, эти числа дают определённое представление о степени популярности новой власти среди старого «благородного» сословия. Как генерал Бонч-Бруевич говорил? Я, мол, не то, что так уж разделяю большевистские идеи, но в сложившейся ситуации я скорее верю Ленину и его партии, чем всем остальным. Поэтому я пойду за него...
И пошёл. И честно служил. А раньше был главнокомандующим Северо-Западным фронтом царской армии.
Имел в своей советской биографии и краткий арест в 1931-м, кажется, году. Дело «Весна». Но никаких мер физического воздействия к генералу не применяли, после освобождения он был полностью реабилитирован и далее в 1937-м году произведён в командиры дивизии. Умер вполне спокойно своей смертью уже существенно после Сталина.
Много было разных людей.
Сейчас, вот, прилично прочёл о «Пулковском деле», коль скоро Пулковская обсерватория упоминается в «Странниках ночи». Там тоже все очень непросто оказывается. Естественно, все эти люди по сегодняшним меркам являлись полностью невиновными, но в ту пору правила игры были иными. И определённый «состав» в деятельности, скажем, директора обсерватории, Б.П. Герасимовича присутствовал. Могу позже рассказать, что удалось найти. Ну, плюс, конфликты и «стук», но там было, за что зацепиться.
А, вот, для сравнения: имею дома огромный толстый том переписки Ивана Ефремова. Те же самые годы: конец 30-х. Вёл корреспонденцию и с немцами, и с англичанами-американцами, и с французами. И никто его не трогал. И ни одного намёка на какой-либо страх или притеснения я в его письмах не обнаружил, хотя читал внимательно. А далее — да — начало войны в 1939-м году и вся переписка практически мгновенно сошла на нет. Ещё дальше Отечественная война, эвакуация института, призыв сотрудников, его попытки выбить бронь кое-кому из перспективных молодых учёных: все письма уже только об этом.
Редактирование: