Оффтоп из темы «Странники ночи»
Интересно, нашел научную работу в которой подтверждается проведение судебных процессов на предприятиях, именно судебных процессов по результатам которых люди признавались виновными со всеми вытекающими последствиями, а не просто формальных собраний в поддержку репрессий.
Конечное автор работы американка, что требует настороженного отношения к ее работе, но она ссылается на обширную библиографию, каждый абзац в ее работе подтверждается ссылкой на конкретный архивный материал с указанием точной адресации в архиве. Поэтому, теоретически, это проверяемо, а практически конечное нас граждан РФ могут легко не пустить туда, куда пускают американку. Большинство интересующих нас ссылок указывают на ЦАОПИМ — Центральный Государственный архив города Москвы.
Ссылка на работу.
Процитирую главное:
Конечное автор работы американка, что требует настороженного отношения к ее работе, но она ссылается на обширную библиографию, каждый абзац в ее работе подтверждается ссылкой на конкретный архивный материал с указанием точной адресации в архиве. Поэтому, теоретически, это проверяемо, а практически конечное нас граждан РФ могут легко не пустить туда, куда пускают американку. Большинство интересующих нас ссылок указывают на ЦАОПИМ — Центральный Государственный архив города Москвы.
Ссылка на работу.
Процитирую главное:
Цехкомы и парткомы обсуждали заявления на собраниях, которые напоминали судебные процессы.{444} Члены цеховых комитетов первыми знакомились с обвинениями и решали, что надо предпринять. Затем партком рассматривал их решение и представлял дополнительные свидетельские показания и «доказательства». Секретарь парткома предъявлял обвинения. Обвиняемый или обвиняемая сами себя защищали, другие члены парткома задавали им вопросы. Партийный секретарь высказывал свое мнение, и в конце собрания члены партии голосованием принимали решение. Однако не существовало правил, которые бы регулировали процедуру представления доказательств. При рассмотрении дел опирались на слухи. Очень часто вопросы были откровенно предвзятыми, а члены парткома агрессивно настроены. И поскольку один «процесс» следовал за другим, отношения между самим членами парткома были очень сложными: они сами оказывались то в роли присяжного заседателя, то обвинителя, обвиняемого; соседствовали чувства враждебности и союзничества, переплетение которых создавало атмосферу напряженности. Арест органами НКВД каждой новой жертвы вынуждал парткомы снова и снова устраивать проверки среди коллег арестованного его подчиненных и начальников. Таким образом, с 1937 года процесс запускался изнутри; «террор» на предприятиях стал самообразующимся и самовоспроизводящимся процессом.
Эта глава написана на основе стенографических отчетов заседаний парткомов за период с 1937 по 1939 годы на пяти московских промышленных предприятиях, это: машиностроительный завод «Динамо», металлургический завод «Серп и молот», станкостроительный завод «Красный пролетарий», ликероводочный завод и текстильная фабрика «Трехгорная мануфактура». Показана практика деятельности организаций как своего рода движущей, силы, переносящей целые коллективы в фантасмагорический мир населенный врагами и вредителями.[61] Стенографические отчеты, дословно фиксировавшие на собраниях каждое слово, позволили услышать выступления давно ушедших людей, понаблюдать, как менялись их взаимоотношения, проследить их судьбы. Происходившее на этих заседаниях дает представление о конфликтах, дружеских связях и обидах, из которых складывалась повседневная жизнь и политическая культура на заводах. Они показывают, как члены партии переходили от стадии обвинений к встречным обвинениям со стороны обвиняемых, от исключения из партии отдельных ее членов к коллективному хаосу и истерии. Иными словами, как сами люди активно организовывали действо и реагировали на события, которые были одновременно их коллективным творением, но в то же время выходили из-под их контроля.