Коммунизм и учение Христа — сходства и различия

[Павел]

Константин,

Про Жжёнова очень интересно! Я ничего не знал этого раньше. Вот, как всё непросто оказывается!
Советую всем посмотреть видео — пол часа всего, но весьма познавательно!

 

[Дмитрий]

А я Вам, Павел и Костантин, советую почитать Варлаама Шаламова его «Колымские рассказы». Если вы этого не сделаете, то считайте, что многое в своей жизни потеряли. Советую почитать, спасибо Владимиру, воспоминания Евфросинии Керсновскаой. В этом вопросе я с Владимиром согласен. В 100-й раз призываю погрузится в изучение трех-томного «Архипелаг Гулаг» Солженицына, а также его роман «В круге первом» и повесть «Один день из жизни Ивана Денисовича». Также советую ознакомится с литературой:
Волков. О «Погружение во тьму»
Гинзбург Е. «Крутой маршрут»
Солоневич «Россия в концлагере»
Жигулин Анатолий. «Черные камни»
Монах Меркурий (Попов) «Записки монаха исповедника»
Георгий Вагнер. «Из глубины взываю «
Юрий Фидельгольц. «Тот Ванинский порт».
Михаил Шрейдер. «НКВД изнутри. Записки чекиста.»
Это лишь часть того, что я лично сам читал, так как большую часть не могу вспомнить. Вот тут есть подборка литературы:
https://www.proza.ru/2016/04/17/944
https://urokiistorii.ru/article/52785

 

[Владимир]

Вы явно ничего не понимаете. Кто в здравом уме может поддерживать убийства и истязания людей. Эта печальная страница нашей истории, но у других народов она была ещё более печальней, только никто их не просит выносить ни
Чан Кайши из его мавзолея и Мао-Дзедуна из его мавзолея.

Но вы то это делаете и ещё так настойчиво и нам пытаетесь навязать. Разногласия наши состоят именно в этом. А истории по Кургиняну не знаю, так как он красный фашист. Он один из инициаторов военного вторжения в Украину, Грузию и другие страны.

 

[Максим]

А положительные материалы о России есть у меня и здесь. (Мирская праведность, «А любить Лиза могла в жизни лишь раз» (внутренний конфликт интеллигенции XIX в.) ). Собираюсь писать и дальше. Толь ко Вы почему то такие вещи не воспринимаете.

Владимир, я такие темы очень воспринимаю и поддерживаю! Если обратили внимание, фразу «мирская праведность» я сам очень люблю и употребляю часто, даже footer форума её содержит. Не комментирую пока эти Ваши темы потому, что жду, когда Вы их раскроете. Пока только заявки. Хочется Ваши собственные мысли ещё читать, а не цитаты. А мирская праведность — это не только истории из Гулага (пока что эта тема выглядит как продолжение политических).

 

[Константин Ерёмин]

А я Вам, Павел и Костантин, советую почитать Варлаама Шаламова его «Колымские рассказы». Если вы этого не сделаете, то считайте, что многое в своей жизни потеряли.

Читал и стихи тоже. И что? Он никогда не был диссидентом и отказался сотрудничать с радио «Свобода» В отличии от Солженицына и провёл в лагерях 17 лет, это конечно удивительно. Судились с правительством Москвы против установки памятника Солженицыну. Так проиграли конечно, но, что самое интересное. Памятник теперь под охраной, ещё не открыли ему ночью тут же табличку повесили. Уверяю не мы, мы экстремизмом не занимаемся, только законными путями идём. Так его и экипаж охранял и камеры повесели. При жизни был зеком и после смерти под конвоем.

 

[Дмитрий]

Читал и стихи тоже. И что?

То, что Вы так ничего и не поняли.

 

[Константин Ерёмин]

Кургиняну не знаю, так как он красный фашист. Он один из инициаторов военного вторжения в Украину, Грузию и другие страны.

Фашизм- это уничтожение людей по какому то признаку, национальному, имущественному, или по рассе. Я никогда от Кургинян таких призывов не слышал, а бандеровская сволочь убивает украинцев на Украине. И не понял, Кургинян отдавал приказ Саакашвили напасть на Осетию? Срочно к врачу. вам нужен галоперидол.

 

[Константин Ерёмин]

То, что Вы так ничего и не поняли.

Всё прекрасно понял. Я же не отрицаю ужасов ГУЛАГА-только понять надо, что это не уникальный случай. Я вот на чём настаиваю.

 

[Дмитрий]

Я вот на чём настаиваю.

Так и что — что не уникальный? По масштабу вполне себе уникальный в истории случай. И не надо тут бравировать цифрами: большая часть документов была просто уничтожена. Например , у нас на нашем погосте в братской могиле захоронено 40 человек погибших от аварии зэков, которых везли на барже на север. Никто не знает их фамилий. Наш поселок, кстати, — бывший лаг-пункт. Численность заключенные лагерей потому низкая, потому что не учитывается ротация зэков, которые на тяжелых работах не выдерживали и года иногда и погибали от истощения, пеллагры и пр прелестей ваших любимчиков.

 

[Михаил Рыбаков]

Максим, мне кажется что иногда бывает лучше цитаты интересные находить и писать, в том числе из Андреева, чем свои мысли писать. Например, свои мысли копирующие марксисткие и просвещенческие мысли из 18-19-20 века. Их уже в 19 веке Достоевский раскритиковал вполне исчерпывающе, в том числе в книге «Бесы». Включая все последствия.

— У него хорошо в тетради, — продолжал Верховенский, — у него шпионство. У него каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносом. Каждый принадлежит всем, а все каждому. Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное — равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук к талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Высшие способности не могут не быть деспотами и всегда развращали более, чем приносили пользы; их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями — вот шигалевщина! Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот шигалевщина! Ха-ха-ха, вам странно? Я за шигалевщину!Ставрогин старался ускорить шаг и добраться поскорее домой. «Если этот человек пьян, то где же он успел напиться, — приходило ему на ум. — Неужели коньяк?».— Слушайте, Ставрогин: горы сравнять — хорошая мысль, не смешная. Я за Шигалева! Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает: послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Всё к одному знаменателю, полное равенство. «Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого» — вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое — вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет Шигалев пускает и судорогу, и все вдруг начинают поедать друг друга, до известной черты, единственно чтобы не было скучно. Скука есть ощущение аристократическое; в шигалевщине не будет желаний. Желание и страдание для нас, а для рабов шигалевщина.

Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв к, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают! С другой стороны, послушание школьников и дурачков достигло высшей черты; у наставников раздавлен пузырь с желчью; везде тщеславие размеров непомерных, аппетит зверский, неслыханный... Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем? Я поехал — свирепствовал тезис Littré, что преступление есть помешательство; приезжаю — и уже преступление не помешательство, а именно здравый-то смысл и есть, почти долг, по крайней мере благородный протест. «Ну как развитому убийце не убить, если ему денег надо!». Но это лишь ягодки. Русский бог уже спасовал пред «дешовкой». Народ пьян, матери пьяны, дети пьяны, церкви пусты, а на судах: «двести розог, или тащи ведро». О, дайте взрасти поколению! Жаль только, что некогда ждать, а то пусть бы они еще попьянее стали! Ах, как жаль, что нет пролетариев! Но будут, будут, к этому идет...— Жаль тоже, что мы поглупели, — пробормотал Ставрогин и двинулся прежнею дорогой.— Слушайте, я сам видел ребенка шести лет, который вел домой пьяную мать, а та его ругала скверными словами. Вы думаете, я этому рад? Когда в наши руки попадет, мы, пожалуй, и вылечим... если потребуется, мы на сорок лет в пустыню выгоним... Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут еще «свеженькой кровушки», чтоб попривык. Чего вы смеетесь? Я себе не противоречу. Я только филантропам и шигалевщине противоречу, а не себе.

Схожие мысли про власть и в «Великом Инквизиторе» внутри «Братьев Карамазовых», как мне кажется. При том что Инквизитор симпатичнее звучит по своим методам чем Петр Верховенский.

У нас же все будут счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся. И что же, правы мы будем или солжем? Они сами убедятся, что правы, ибо вспомнят, до каких ужасов рабства и смятения доводила их свобода твоя. Свобода, свободный ум и наука заведут их в такие дебри и поставят пред такими чудами и неразрешимыми тайнами, что одни из них, непокорные и свирепые, истребят себя самих, другие, непокорные, но малосильные, истребят друг друга, а третьи, оставшиеся, слабосильные и несчастные, приползут к ногам нашим и возопиют к нам: „Да, вы были правы, вы одни владели тайной его, и мы возвращаемся к вам, спасите нас от себя самих“. Получая от нас хлебы, конечно, они ясно будут видеть, что мы их же хлебы, их же руками добытые, берем у них, чтобы им же раздать, безо всякого чуда, увидят, что не обратили мы камней в хлебы, но воистину более, чем самому хлебу, рады они будут тому, что получают его из рук наших! Ибо слишком будут помнить, что прежде, без нас, самые хлебы, добытые ими, обращались в руках их лишь в камни, а когда они воротились к нам, то самые камни обратились в руках их в хлебы. Слишком, слишком оценят они, что значит раз навсегда подчиниться! И пока люди не поймут сего, они будут несчастны. Кто более всего способствовал этому непониманию, скажи? Кто раздробил стадо и рассыпал его по путям неведомым? Но стадо вновь соберется и вновь покорится, и уже раз навсегда. Тогда мы дадим им тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы. О, мы убедим их наконец не гордиться, ибо ты вознес их и тем научил гордиться; докажем им, что они слабосильны, что они только жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Они станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя. И возьмем на себя, а нас они будут обожать как благодетелей, понесших на себе их грехи пред богом. И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей — всё судя по их послушанию — и они будут нам покоряться с весельем и радостью. Самые мучительные тайны их совести — всё, всё понесут они нам, и мы всё разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны. Будет тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие познания добра и зла.