Утренняя оратория «Ты, правящий с солнцем полёт в край млечный...»
Поэма
«Утренняя оратория» – произведение, к которому автор предполагал вернуться. По времени создания оно предшествует близким по содержанию главам «Русских богов».
В «Утренней оратории» слово «гений» употребляется как синоним появившегося позднее понятия «вестник».
Некоторые строфы «оратории» позднее были включены в другие произведения. Печатное издание было набрано по рукописи, хранящейся в Краеведческом музее г. Владимира.
В электронном тексте поэмы, в отличие от печатного источника, имя Соборной души русского народа (имя условное, что оговорено Даниилом Андреевым в «Розе Мира») – Гоя, заменено на найденное позднее Даниилом Андреевым – Навна.
Ряд светящихся предгорий на подступах к Мировой Сальватэрре.
* Здесь в рукописи недостаёт четырёх страниц, видимо, изъятых самим автором. – (Ред.)
«Утренняя оратория» – произведение, к которому автор предполагал вернуться. По времени создания оно предшествует близким по содержанию главам «Русских богов».
В «Утренней оратории» слово «гений» употребляется как синоним появившегося позднее понятия «вестник».
Некоторые строфы «оратории» позднее были включены в другие произведения. Печатное издание было набрано по рукописи, хранящейся в Краеведческом музее г. Владимира.
В электронном тексте поэмы, в отличие от печатного источника, имя Соборной души русского народа (имя условное, что оговорено Даниилом Андреевым в «Розе Мира») – Гоя, заменено на найденное позднее Даниилом Андреевым – Навна.
Ряд светящихся предгорий на подступах к Мировой Сальватэрре.
Хор демиургов-народоводителей
Ты, правящий с солнцем полёт
в край
млечный,
Ты, ширящий к Богу богов
взмах крыл!
Стихий, человечеств, культур
дух
вечный
Ты, собезначальный Творцу
всех сил!
О, Логос Земли! в мировой
путь
званны,
Творим сверхнароды, вершим
твой храм, –
Тебе – наших ясных вершин
фирн
тронный
Тебе – совершеннейший строй
всех стран!
Демиург Древнего Двуречья
Отец наш! Ты видел, на синем престоле,
Как мой сверхнарод завершал
путь
бед,
Не чая бессмертья,
плача в неволе,
И вот погрузился
в Твой сад,
Твой свет.
Веками он грезил
Небесной Эанной,
Где сонмы бессмертных
длят
бытиё,
И был зиккурат мой –
знак
несказанный
Из глины и камня
символ её!
Демиург эллино-римского сверхнарода
Дары и награды
явив и утроив,
Всю радость творчества
ты мне дал;
Деяньями мудрых,
славой героев
Олимп богоносный
я созидал.
И вот, завершенный
из плит
нетленных,
Сияет у ног Твоих
он
во мгле –
Эфирно-мраморный
град совершенных,
Со мною трудившихся
на земле.
Демиург земли Индийской
Бесплотной лестницей,
трудом,
экстазами,
Упорным деланьем
из рода в род,
Незримым подвигом
в душе и разуме
К Тебе вздымаю
мой сверхнарод.
Кайласу[2] вечную – Твое подножие –
Творят и гении
и вся страна,
Насквозь согретая
гостями Божьими
И аватарами
озарена.
Демиург Дальнего Востока
Миру солнцем просвечивая,
Зрея зёрнами в жатвах,
В мудром вочеловечиваясь,
Воплотясь в бодисатвах,
Брезжу дальними зорями
На земную межу,
Ледяными нагорьями
В муть долин нисхожу.
Я склоняюсь пред страждущими,
И страна Сукхавати [3]
Раскрывается каждому,
Как врата на закате,
Где слоят свои полосы
Дали сверхбытия,
Где раскроются лотосы –
Звёзды каждого «я».
Юный демиург стран Запада
Время не ждёт!
Стигматами веры
Метя народы,
я взмел их
в бой.
Жажду, огонь, мечту Сальватэрры
Воспламеняя
в крови грозовой.
Панцирных бургов [4]
грубые гребни
Буйною волей подняв в небосклон,
Преоборол их
в строгом молебне,
В снах трубадуров,
в скорби Мадонн.
И, на алмазный фирн Монсальвата
Чашу с пречистой Кровью подняв,
Я указую к ней путь без возврата
Выше всех гроз,
всех битв,
всех прав!
Все вместе
Но там, в нисходящих мирах,
где в кручи
Бьёт море чугунное – бдит
наш враг,
Дух чёрных зеркал,
как и встарь
могучий,
Взметающий к Богу богов
свой мрак.
Эфирных колоссов
мглистые клочья
Расслаиваются,
как дым в камыше,
И луч, преломлённый зеркалом ночи,
Раздваивается
в народной душе.
Соблазны всё горше,
борьба – всё шире,
Всё жарче рыданья миров
Творцу,
И близится день, величайший
в мире, –
День неба и ада
лицом
к лицу.
Ваятель человечества
Так примите в согласный круг
Брата младшего! Он – дитя;
Он мужает в моём саду,
Солнце радуя;
Но суждён ему страстный дух
Незнакомых вам зол и мук,
И сумеет ему лишь Бог
Стать оградою.
Не взметал ещё против вас
Всерушитель такую рать,
Как поднимет он – смерч миров –
В бой на младшего!
Вольте ж вовремя, в строгий час,
Брату новому передать
Свет и силу моих даров
Против Падшего,
Вот, ему нарекаю днесь
Имя, кличущее как рог,
Имя ясное –
Яросвет, –
Имя грозное.
Встань, дитя! И да будет здесь
Ждать тебя у конца дорог
С нами вместе единый путь
В небо звёздное!
Демиург Яросвет
Пора! пора! Давно тоскую,
Давно сквозь даль провижу даль,
Мой ум слепящую, – такую,
Что детства дивного не жаль!
Бездумность первую утратив,
О, сколько раз сквозь шум игры,
Мой взор ласкал творенья братьев –
Их нимб, их грады, их миры!
Но мир другой в себе ношу я:
Он волит, нудит, жжёт меня,
В нём хоры лун поют ошую,
А одесную – солнце дня!
Небесный Кремль, играя, строим
Мы здесь, в недвижной вышине,
Его творим с крылатым роем
Друзей, тобою данных мне.
Прообраз! тень!.. Я в мире дольнем
Ей плоть желанную создам,
Чтоб грянул ирмос колокольный
По святолюдным городам!
Благослови ж на радость спуска,
На труд, на поиск, на грозу,
К лесам и льдам равнины русской,
Ещё безлюдней – там, внизу!
Ваятель человечества
Отпускаю тебя, мой сын,
Плоть от плоти мой луч! мой свет!
Спит невеста твоя в бору
В диком тереме:
Слышат дебрь да сосновый тын,
Как смеётся она в листве,
В росах, блещущих поутру,
В каждом дереве;
Как томится в глубинах сна
Под дрожащим огнем Стожар,
Как сникает по злым ночам
В вихрь и смерч она, –
Вся текучая, как волна,
Как струящийся фимиам,
Ни народом, ни гранью царств
Не очерчена.
Её пестует мать Земля;
Ей волхвуют цари стихий;
Но лишь ты – её брат и друг,
Сердцем призванный:
Только с нею судьбу деля,
Ты стратигом иерархий
Завершишь свой громовый путь,
Ныне избранный!
Яросвет
Так вот, отец, к чему готовил,
Мне солнцем детство убеля,
Ты смутный дух мой у верховий
Трёх рек Небесного Кремля!
Ваятель человечества
Брака вашего смысл и цель
Ты не скоро постигнешь там,
Но не знает другой – светлей –
Человечество:
Это – белая цитадель,
Это – солнечный город-храм,
В чьём строительстве примет плоть
Дочерь Вечности.
Женственный голос с бесконечной высоты
Осеню вашу тварную,
Многобурную Русь,
В вашу Дочь лучезарную
Над землёй облекусь.
Тишина.
Звуки труб.
Гении будущих героев
Рокот с серебряных башен
Ринулся, нас призывая
К юному духу-творцу
Братья! Мечи препояшем
Верностью русскому раю,
Сыну его и отцу
Кончены детские игры
В солнечном сердце планеты,
В ласковом небе земном.
Все мы отныне – лишь искры
Огненного Яросвета,
Лук его, стрелы и гром.
Благовест.
Гении будущих праведников
Вы, наимладшие ангелы!
Умножатели силы,
Необорной греху!
Затеплите факелы
И паникадила
Здесь наверху!
Нам будет завещано –
В дремучих пещерах,
В глуши немереч,
В расселинах, в трещинах
Светильники веры
Блюсти и разжечь.
Гении будущих творцов
Каждая славит струна
Миг
Спуска в огне и в грозе;
Девочкой тихой страна
Ждёт
На предречённой стезе.
Песенники и творцы!
Рать
Истинного Кремля!
Вы, кто построит дворцы
Из
Звуков, лучей, хрусталя!
Вы, кто ещё не рожден
Был
Древней землёй никогда!
В недра народа! во плоть,
Вниз,
В пашни, в леса, в города!
Хор Демиургов-народоводителей
Видим вдали – вихревой
взрыв
молний
В сумраке, ждущем тебя,
наш брат,
Слышим, как там, под землёй
бьют
волны,
Землетрясеньем дробя
твой град,
Знаем, о, знаем взойдёт
он
в небе,
Садом цветущим укрыв
путь
бед, –
И непостижен для нас
твой
жребий,
Тёмный, как пропасть,
благой,
как свет.
Апрель 1951
. . . . . . . . . . . . . . . . *
* Здесь в рукописи недостаёт четырёх страниц, видимо, изъятых самим автором. – (Ред.)
