Новейший Плутарх Эриксен Э. (Сигурд Мйольнир) — поэт

ericsen.gif

ЭРИКСЕН Эрик
(Сигурд Мйольнир)
1865 — 1910
Норвежский поэт, писатель и критик

Дух сурового благочестия и патриархальности, господствовавший в скромной семье пастора глухого местечка Хаммерталь на севере Норвегии, где родился будущий глава литературной школы Нео-Эддизма, не препятствовал, однако, повышенному интересу к отечественной старине и, в частности, к поэтическим памятникам дохристианского периода.

Восприняв от отца и старшего брата горячую любовь к этим ранним творениям народного духа, Эриксен вместе с тем закончил период своего домашнего и школьного воспитания с затаённым чувством жгучей ненависти к ригоризму и к мещанской морали норвежского захолустья. В 1883 г. он поступил в университет в г. Осло (тогда — Христиания), философский факультет которого и окончил пять лет спустя. Общение с представителями студенческой и литературной общественности способствует окончательному определению Э. своих идейных позиций. Непримиримый враг христианских основ европейской цивилизации, молодой поэт как бы призывает благословение языческих божеств древности на свой литературный дебют, отказавшись от скромного имени и от фамилии, унаследованных от отца, и выступая под воинственным псевдонимом Сигурд Мйольнир.(1) Романтическим индивидуализмом веет и от сборника его юношеских стихов, вышедшего под многозначительным заглавием «Наггльфар».(2)

Здесь Э. подвергает одинаково суровому бичеванию как монашеско-аскетический, так и литературный идеал благочестивой, твёрдой в своих моральных устоях семьи. «О, громыхающие духи великих викингов! — восклицает поэт. — Обуреваемый гневом последний скальд скликает вас против ваших потомков, променявших бури океана и штормы духа на участь троллей. Зарыдайте — и скалы Хаммерталя треснут снизу доверху; захотите — и университет Осло взлетит на воздух со всеми грудами своей учёности...»

Увлечённый образами эддической поэзии, Э. выдвигает новый идеал: совмещение в одной личности всего зла и всего добра, доступных человеку. Этому идеальному образу он присваивает наименование «человека двойного размаха». В философии этой сказывается, конечно, современник Фр. Ницше: легко угадываются в ней и отголоски поэзии французских символистов, в особенности Ш. Бодлера и Жерар де Нерваля, придающие утончённое изящество и смысловую многоплановость стихийно космическим образам германской мифологии.

«Наггльфар» стяжал признание молодежи, выдвинул юного автора в первые ряды норвежских поэтов. Вместе с тем вызывающий тон этой оригинальной музы, местами, пожалуй, даже выходящий за пределы литературно-допустимого, вызвал взрыв негодования в правых и умеренных кругах норвежской общественности. В жизни самого Э. его первая книга получила значение рубежа, навсегда отъединившего его от родной семьи и прежних друзей. В продолжение 10 лет Э. живет в Осло, добывая средства к жизни случайным литературным трудом и изучая древнегерманские тексты в столичных книгохранилищах. Плодом этих вдохновенных занятий является филологическое исследование «Руны как рудимент древнейшего индогерманского алфавита», а также работа, не вполне отвечающая требованиям современной науки, слишком, быть может, строгим: «Исторические факты взаимопроникновения мифов, засвидетельствованные норвежскими и исландскими авторами VIII — XI столетий».

Характер этой работы указывает на то новое направление, которое приобрели интересы Э.; попытка осмысления северогерманской мифологии под углом зрения оккультных теорий сказывается и в его романе «Самоубийство бога», опубликованном в 1897 г., выдержавшем за два года восемь изданий и переведённом на большинство европейских языков. Герой романа, молодой ученый-лингвист, приоткрыв покров символов, драпирующих оккультную глубину Эдды, решает строить свою жизнь согласно рецептам древних тайновидцев, в основных чертах совпадающих, как и можно было ожидать, с идеалом «человека двойного размаха». К сожалению, в этом романе нельзя не усмотреть гораздо больше автобиографических подробностей, чем можно было бы желать в интересах самого Э. Недостаточность документальных материалов, до сих пор опубликованных, не позволяет нам с уверенностью утверждать, что предосудительные, а порою даже вопиющие деяния героя романа точно отражают те или иные стадии развития самого автора. Однако цепь прискорбных происшествий, омрачивших биографию последнего скальда, доказывает с неопровержимостью, что о полном разграничении творчества и жизни писателя в данном случае не может быть и речи. Без труда прослеживаются в романе Э. также следы его двухлетнего (1895 — 1897) пребывания в Париже, где он предавался философическому изучению сексуальных причуд богемы и подонков «нового Вавилона». Критика обратила внимание также на реминисценцию идей Гюисманса, с одной стороны, Достоевского — с другой, обозначившуюся в романе «Самоубийство бога».

Сборник лирики «Я хочу», вышедший в 1901 г., не внес существенно новых черт в картину миросозерцания Э. Но в том же году мятежный борец за неограниченную свободу человеческого духа был привлечен к суду по обвинению в участии в чёрных мессах.

Судебное разбирательство не сумело внести должной ясности в противоречивые показания свидетелей этих утончённых забав нашего времени: Э. был оправдан, несмотря на негодующие голоса прессы, превратившиеся под конец в настоящий вопль. Этот вопль перерос в бурю, когда год спустя Э. подарил своих соотечественников новым романом «Выше безумия», где свойственное ему устремление к совмещению взаимоисключающих состояний выразилось в пропаганде оригинальной идеи совмещения в одной, всеобъемлющей личности острого душевного заболевания с полным душевным здоровьем. Реакция общественности на это смелое произведение пошатнула хрупкую нервную организацию автора; он погрузился в состояние глубокой прострации, под конец сумев, однако, почерпнуть новые жизненные стимулы даже в стенах психиатрической лечебницы. Самоотверженная любовь скромной больничной няни в отделении для буйных открыла перед ним путь к восстановлению душевного равновесия. Материальное положение его, упрочившееся благодаря успеху обоих романов, позволило Э. отказаться от литературной деятельности и уединиться с горячо любившей его женою в местечко Хаконфьорд на юге Норвегии.

Незаконченный роман «Вот корень жизни!», опубликованный уже после смерти Э., показывает, что перед исстрадавшимся странником по высотам и глубинам собственного «я» открывались новые жизненные перспективы в тихом счастье у семейного очага... Но рок судил иное: трагическая случайность оборвала жизнь Э. в самом начале этого многообещающего этапа. В марте 1910 г. глашатай новых понятий добра и зла погиб в собственной спальне — больше того, в собственной постели, — когда, переворачиваясь в темноте с одного бока на другой, ударился случайно головою об угол ночного столика.


____________
(1) Мйольнир — молот бога Тора.
(2) Наггльфар — согласно древней северо-германской мифологии название корабля, построенного из ногтей мертвецов, который должен появиться перед концом мира (см. «Эдда», часть 1).
 
Сверху Снизу