Невыученные уроки Великой российской революции...
В столетний юбилей Великой российской революции (1917-1922 гг.) практическая потребность ретроспективного анализа ее уроков созрела и актуализировалась на фоне острых исторических вызовов современности.
Время однозначных оценок исчерпало себя «перестроечной» конъюнктурой на пике поверхностного и предвзятого ревизионизма.
Страсти эмоциональных «саморазоблачений» и навязанных «самобичеваний» поутихли, уступив место взвешенному самопознанию эпохи, по меткому выражению Гегеля, «схваченной в мысли».
Логика истории неумолима в своей диалектической последовательности: утверждение сменяется отрицанием, а затем новым утверждением, но на более высоком этапе общественного развития.
Что приобрели и что потеряли российские граждане в результате «крупнейшей геополитической катастрофы XX века» (В.В. Путин) — развала СССР, появление которого на карте мира обусловлено итогом событий Великой российской революции?
Думается, что размышления на эту тему позволят нам избежать предвзятости и субъективного волюнтаризма, хотя и не будут лишены личностной окраски, так как история страны, по определению, есть история личностей, ее созидающих в совокупном труде, скорбях и радостях истинных патриотов – сыновей и дочерей Родины-Матери и Великого Отечества.
Три кита дореволюционной (царской) России XIX века: «самодержавие, православие, народность» в силу своего догматического консерватизма не смогли удержать российское общество от сползания в пропасть губительного расслоения и взаимной конфронтации.
Дворянское сословие утратило христианские добродетели в крепостной форме жестокого рабовладения. Вся русская классическая литература в лице ее лучших представителей – людей с высоким уровнем нравственного долженствования и религиозной совести: Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского предупреждала и обличала пресыщенное дворянство в античеловеческой сущности крепостничества, призывая к состраданию униженным и оскорбленным братьям и сестрам во Христе.
Но все эти явления социальной дисгармонии являлись следствиями «революции сверху» – петровских реформ, из чуждого семени которых постепенно из века в век прорастали ростки будущих социальных потрясений и катастроф, включая сюда и все нынешние события: от крушения советской империи до «оранжевого» всплеска украинского национализма.
Германофильство Петра, его протестантское воспитание и чуждость Православию сыграли роковую роль в отчуждении народа от знати, усугубили последствия церковного раскола 1666 года (никоновские реформы), пробудив в душах верующих людей недоверие к Церкви и власти, которые действуют сообща методами принуждения, а не убеждения.
Реформы Петра Первого, укрепляя империю, поставили Церковь в кабальную зависимость от государства.
Упразднение патриаршества, введение синодального управления церковной жизнью, разглашение Тайны Исповеди как требование лояльности духовенства к светской власти – все это, вместе взятое, не могло не вызвать духовного смятения у православных людей.
Религиозная жизнь народа была жестоко подавлена.
Церковь не смогла, в условиях невыносимого имперского гнета, стать активной защитницей обездоленного народа от произвола помещиков-крепостников и непомерно раздутого чиновничьего аппарата, обличая последних в нарушении Евангельской Заповеди о любви к ближнему.
«Большевик на троне», по определению Н.А. Бердяева, царь Петр со страшным насилием ломал многовековые традиционные ценности, пытаясь достичь уровня Западной Европы, которую считал своим социальным идеалом.
Реформы Петра привели к созданию мощной имперской государственности, с громоздким бюрократическим аппаратом, внешне единой, но внутренне разобщенной и противоречивой.
Именно Петр Первый заложил две мины замедленного действия под здание Российской империи, одна из которых «разорвалась» в феврале 1917 года, уничтожив самодержавие, а вторая – в октябре 1917 года привела к власти большевиков – идейных продолжателей петровских реформ насильственными методами и любой ценой.
Но само явление большевизма как социальной философии противодействия безынициативной, самоуспокоенной и пресыщенной имперской власти, утратившей органическую связь с народом, трагически закономерно.
Каждая революция есть духовная болезнь огромного социального тела.
Революция не возникает из вакуума или злой воли отдельных лиц, а только из совокупной вины или безответственности правящей элиты во главе с монархом.
Очень хорошо высказался на эту тему великий русский религиозный философ Николай Александрович Бердяев:
«Революция есть свыше ниспосланная кара за грехи прошлого, роковое последствие старого зла.
Так смотрели на французскую революцию те, которые глубже вникали в её смысл, не останавливались на её поверхности.
Для Ж. де Мэстра революция была мистическим фактом, он считал её провиденциальной, ниспосланной свыше за грехи прошлого.
Карлейль, написавший лучшую историю революции, видел в ней последствия неверия, потери органического центра жизни, наказание за грехи.
Революция — конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого.
Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения.
И осуждением до революции господствовавших слоев общества бывает то, что они довели до революции, допустили её возможность.
В обществе была болезнь и гниль, которые и сделали неизбежной революцию.
Это верно и по отношению к старому режиму, предшествовавшему революции русской.
Сверху не происходило творческого развития, не излучался свет, и потому прорвалась тьма снизу. Так всегда бывает. Это — закон жизни.
Революциям предшествует процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни.
К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные.
Чувство любви, порывы творчества, акты созидания никогда не приводят к революциям.
На всякой революции лежит печать безблагодатности, богооставленности или проклятия.
Народ, попавший во власть революционной стихии, теряет духовную свободу, он подчиняется роковому закону, он переживает болезнь, имеющую своё неотвратимое течение, он делается одержимым и бесноватым.
Не люди уже мыслят и действуют, а за них и в них кто-то и что-то мыслит и действует.
Народу кажется, что он свободен в революциях, это — страшный самообман.
Он — раб тёмных стихий, он ведется нечеловеческими элементарными духами.
В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы. В стихии революции темные волны захлестывают человека.
В стихии революции нет места для личности, для индивидуальности, в ней всегда господствуют начала безличные.
Революцию не делает человек, как образ и подобие Божие, революция делается над человеком, она случается с человеком, как случается болезнь, несчастие, стихийное бедствие, пожар или наводнение.
В революции народная, массовая стихия есть явление природы, подобное грозам, наводнениям и пожарам, а не явление человеческого духа.
Образ человека всегда замутнен в революции, затоплен приливами стихийной тьмы низин бытия.
Тот светлый круг, который с таким страшным трудом образуется в процессе истории и возвышается над необъятной тьмой, в стихии революции заливается дурной бесконечностью ничем не сдерживаемой тьмы».
Для того, чтобы избежать в будущем повторения подобных исторических событий считаю, что необходимо и достаточно:
1. Восстановить духовную преемственность поколений на основе Православной Веры, которая была, есть и будет в основе российского правосознания идеалом святости, милосердия и любви к Богу и ближнему, о чем свидетельствуют неисчислимые сонмы мучеников и подвижников христианского благочестия, бережно учитывая многовековой религиозный опыт других христианских конфессий и вероисповеданий многонационального государства, положительный опыт советского государственного строительства и общежития.
2. Укреплять российскую семью на основе нравственно-религиозных ценностей и традиций.
3. Широко и повсеместно использовать институты гражданского общества для мирного решения острых социальных конфликтов.
4. Налаживать конструктивный диалог с властью, решая проблемы по мере их поступления, а не накапливая в себе отрицательный потенциал подавленной агрессии, загоняя его вглубь.
5. Активно противодействовать всем антироссийским и экстремистским призывам и выступлениям, не поддаваться влиянию заказных западных манипуляторов общественным сознанием, пропитанных духом русофобии и социальной розни.
6. Добросовестно изучать Российскую Историю по проверенным первоисточникам и в духе благодарности к творившим ее поколениям.
7. Любить свою многонациональную Родину, быть патриотами и защитниками Великой Страны – Российского Отечества.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что насильственные способы решения социально-политических проблем чреваты прямой угрозой утраты государственного суверенитета и территориальной целостности страны, подрывают традиционные духовные ценности многонационального этноса, несут неисчислимые страдания народам, которые, в слепой ярости, забывая уроки трагического прошлого, рискуют потерять собственное будущее.
Время однозначных оценок исчерпало себя «перестроечной» конъюнктурой на пике поверхностного и предвзятого ревизионизма.
Страсти эмоциональных «саморазоблачений» и навязанных «самобичеваний» поутихли, уступив место взвешенному самопознанию эпохи, по меткому выражению Гегеля, «схваченной в мысли».
Логика истории неумолима в своей диалектической последовательности: утверждение сменяется отрицанием, а затем новым утверждением, но на более высоком этапе общественного развития.
Что приобрели и что потеряли российские граждане в результате «крупнейшей геополитической катастрофы XX века» (В.В. Путин) — развала СССР, появление которого на карте мира обусловлено итогом событий Великой российской революции?
Думается, что размышления на эту тему позволят нам избежать предвзятости и субъективного волюнтаризма, хотя и не будут лишены личностной окраски, так как история страны, по определению, есть история личностей, ее созидающих в совокупном труде, скорбях и радостях истинных патриотов – сыновей и дочерей Родины-Матери и Великого Отечества.
Три кита дореволюционной (царской) России XIX века: «самодержавие, православие, народность» в силу своего догматического консерватизма не смогли удержать российское общество от сползания в пропасть губительного расслоения и взаимной конфронтации.
Дворянское сословие утратило христианские добродетели в крепостной форме жестокого рабовладения. Вся русская классическая литература в лице ее лучших представителей – людей с высоким уровнем нравственного долженствования и религиозной совести: Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского предупреждала и обличала пресыщенное дворянство в античеловеческой сущности крепостничества, призывая к состраданию униженным и оскорбленным братьям и сестрам во Христе.
Но все эти явления социальной дисгармонии являлись следствиями «революции сверху» – петровских реформ, из чуждого семени которых постепенно из века в век прорастали ростки будущих социальных потрясений и катастроф, включая сюда и все нынешние события: от крушения советской империи до «оранжевого» всплеска украинского национализма.
Германофильство Петра, его протестантское воспитание и чуждость Православию сыграли роковую роль в отчуждении народа от знати, усугубили последствия церковного раскола 1666 года (никоновские реформы), пробудив в душах верующих людей недоверие к Церкви и власти, которые действуют сообща методами принуждения, а не убеждения.
Реформы Петра Первого, укрепляя империю, поставили Церковь в кабальную зависимость от государства.
Упразднение патриаршества, введение синодального управления церковной жизнью, разглашение Тайны Исповеди как требование лояльности духовенства к светской власти – все это, вместе взятое, не могло не вызвать духовного смятения у православных людей.
Религиозная жизнь народа была жестоко подавлена.
Церковь не смогла, в условиях невыносимого имперского гнета, стать активной защитницей обездоленного народа от произвола помещиков-крепостников и непомерно раздутого чиновничьего аппарата, обличая последних в нарушении Евангельской Заповеди о любви к ближнему.
«Большевик на троне», по определению Н.А. Бердяева, царь Петр со страшным насилием ломал многовековые традиционные ценности, пытаясь достичь уровня Западной Европы, которую считал своим социальным идеалом.
Реформы Петра привели к созданию мощной имперской государственности, с громоздким бюрократическим аппаратом, внешне единой, но внутренне разобщенной и противоречивой.
Именно Петр Первый заложил две мины замедленного действия под здание Российской империи, одна из которых «разорвалась» в феврале 1917 года, уничтожив самодержавие, а вторая – в октябре 1917 года привела к власти большевиков – идейных продолжателей петровских реформ насильственными методами и любой ценой.
Но само явление большевизма как социальной философии противодействия безынициативной, самоуспокоенной и пресыщенной имперской власти, утратившей органическую связь с народом, трагически закономерно.
Каждая революция есть духовная болезнь огромного социального тела.
Революция не возникает из вакуума или злой воли отдельных лиц, а только из совокупной вины или безответственности правящей элиты во главе с монархом.
Очень хорошо высказался на эту тему великий русский религиозный философ Николай Александрович Бердяев:
«Революция есть свыше ниспосланная кара за грехи прошлого, роковое последствие старого зла.
Так смотрели на французскую революцию те, которые глубже вникали в её смысл, не останавливались на её поверхности.
Для Ж. де Мэстра революция была мистическим фактом, он считал её провиденциальной, ниспосланной свыше за грехи прошлого.
Карлейль, написавший лучшую историю революции, видел в ней последствия неверия, потери органического центра жизни, наказание за грехи.
Революция — конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого.
Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения.
И осуждением до революции господствовавших слоев общества бывает то, что они довели до революции, допустили её возможность.
В обществе была болезнь и гниль, которые и сделали неизбежной революцию.
Это верно и по отношению к старому режиму, предшествовавшему революции русской.
Сверху не происходило творческого развития, не излучался свет, и потому прорвалась тьма снизу. Так всегда бывает. Это — закон жизни.
Революциям предшествует процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни.
К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы гнилостные и разрушительные.
Чувство любви, порывы творчества, акты созидания никогда не приводят к революциям.
На всякой революции лежит печать безблагодатности, богооставленности или проклятия.
Народ, попавший во власть революционной стихии, теряет духовную свободу, он подчиняется роковому закону, он переживает болезнь, имеющую своё неотвратимое течение, он делается одержимым и бесноватым.
Не люди уже мыслят и действуют, а за них и в них кто-то и что-то мыслит и действует.
Народу кажется, что он свободен в революциях, это — страшный самообман.
Он — раб тёмных стихий, он ведется нечеловеческими элементарными духами.
В революции не бывает и не может быть свободы, революция всегда враждебна духу свободы. В стихии революции темные волны захлестывают человека.
В стихии революции нет места для личности, для индивидуальности, в ней всегда господствуют начала безличные.
Революцию не делает человек, как образ и подобие Божие, революция делается над человеком, она случается с человеком, как случается болезнь, несчастие, стихийное бедствие, пожар или наводнение.
В революции народная, массовая стихия есть явление природы, подобное грозам, наводнениям и пожарам, а не явление человеческого духа.
Образ человека всегда замутнен в революции, затоплен приливами стихийной тьмы низин бытия.
Тот светлый круг, который с таким страшным трудом образуется в процессе истории и возвышается над необъятной тьмой, в стихии революции заливается дурной бесконечностью ничем не сдерживаемой тьмы».
Для того, чтобы избежать в будущем повторения подобных исторических событий считаю, что необходимо и достаточно:
1. Восстановить духовную преемственность поколений на основе Православной Веры, которая была, есть и будет в основе российского правосознания идеалом святости, милосердия и любви к Богу и ближнему, о чем свидетельствуют неисчислимые сонмы мучеников и подвижников христианского благочестия, бережно учитывая многовековой религиозный опыт других христианских конфессий и вероисповеданий многонационального государства, положительный опыт советского государственного строительства и общежития.
2. Укреплять российскую семью на основе нравственно-религиозных ценностей и традиций.
3. Широко и повсеместно использовать институты гражданского общества для мирного решения острых социальных конфликтов.
4. Налаживать конструктивный диалог с властью, решая проблемы по мере их поступления, а не накапливая в себе отрицательный потенциал подавленной агрессии, загоняя его вглубь.
5. Активно противодействовать всем антироссийским и экстремистским призывам и выступлениям, не поддаваться влиянию заказных западных манипуляторов общественным сознанием, пропитанных духом русофобии и социальной розни.
6. Добросовестно изучать Российскую Историю по проверенным первоисточникам и в духе благодарности к творившим ее поколениям.
7. Любить свою многонациональную Родину, быть патриотами и защитниками Великой Страны – Российского Отечества.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что насильственные способы решения социально-политических проблем чреваты прямой угрозой утраты государственного суверенитета и территориальной целостности страны, подрывают традиционные духовные ценности многонационального этноса, несут неисчислимые страдания народам, которые, в слепой ярости, забывая уроки трагического прошлого, рискуют потерять собственное будущее.
