Переводим книгу Ганди «Сатьяграха в Южной Африке»

Сколько нужно, на данный момент, чтобы полностью закрыть вопрос?

Игорь, на данный момент собрано 35 из 60, то есть не хватает 25 т.р.

Окей, просто это было в заголовке, под которым была куча сообщений о переводах.
Закроем проблему, сейчас переведу. Прошу прощения, меня тут на невидимый фронт вызывали), не мог за всем следить и деятельно учавствовать.

Игорь, получил 25 т.р., СПАСИБО!
Сразу перевёл эту же сумму нашему переводчику Вячеславу.

Итак, сбор закончен! Пусть тема повисит ещё какое-то время, наверное, может кто-то ещё пришлёт пожертвования, которые можно будет пустить на иные тексты Ганди, а их — много! Например, я отправлял отдельно 5т.р. на перевод Конструктивной программы.

Друзья и товарищи,

Взялся за ещё одну читку перевода, дав ему некоторое время «настояться», но подумал, что неплохо привлечь и помощь со стороны для доведения перевода до некоего максимального совершенства. Что если буду выкладывать сюда по одной или несколько глав, а вы будете их внимательно прочитывать и в случае каких-то достаточно серьезных косяков предлагать свои варианты исправления? Хочу подчеркнуть — именно серьёзных, а не мелких, иначе редактированию не будет конца-края. Здесь стоит учесть, что перевод шёл, как было заранее обговорено, при помощи онлайн-переводчика, и моей задачей было его как можно более удобоваримее переработать. Так что не удивляйтесь, если что, каким-то немного странным конструкциям и предлагайте вместо них что-то более привычное русскому уху.

Итак, первая «партия» на вычитку:


Мы включили книгу Гандиджи (в Индии частица «джи» добавляется к имени в знак уважения, прим. перев.) «Сатьяграха в Южной Африке» в Избранные работы из-за большой значимости, которое «пассивное сопротивление» или сатьяграха обрело в последние годы в разных уголках мира. Доктор Мартин Лютер Кинг, великий лидер американских негров, был страстным последователем Махатмы Ганди, и его движение за гражданские свободы в Соединённых Штатах в значительной степени было калькой сатьяграхи. Недавние события в Чехословакии также указывают на то, что ненасильственный отказ от сотрудничества и «пассивное сопротивление» могут быть мощным орудием в противостоянии даже внешней агрессии. В настоящее время некоторые западные мыслители рассматривают сатьяграху как «нравственный эквивалент войны».

Гандиджи изначально очень подробно описал свои впечатления от сатьяграхи в Южной Африке на гуджарати (один из основных индийских языков, прим. перев.), и первое английское издание книги увидело свет в 1928 году. С тех пор книга неоднократно переиздавалась. Есть надежда, что она вызовет интерес у всех, кто интересуется методом сатьяграхи Ганди в качестве мощного «орудия» в противодействии социальной, экономической и политической несправедливости, а также насильственному подавлению индивидуальной и национальной свободы. Как заметил сам Гандиджи в заключительной главе этой публикации: «Сатьяграха – это бесценное и не имеющее себе равных оружие, и тем, кто им владеет, чужды разочарования и поражения».


Сатьяграха индийцев в Южной Африке длилась восемь лет. Термин «сатьяграха» был придуман и впервые использован в тот же период. У меня уже давно было желание самому описать историю этой борьбы, некоторые эпизоды которой во всей своей полноте известны лишь мне одному – так генерал, возглавляющий военную кампанию, единственный может знать предназначение каждого её конкретного шага. И поскольку это была первая попытка применения принципа сатьяграхи в политике в таких широких масштабах, стало необходимостью, на мой взгляд, детально описать её развитие.

В сегодняшней Индии, однако, для сатьяграхи имеются более широкие возможности. Проследовала неизбежная череда противостояний, начиная с довольно локального вопроса о вирамгамских пошлинах.

Именно благодаря Бхаи Мотилалу, доброму портному из Вадхвана с активной гражданской позицией, я заинтересовался вирамгамским вопросом. К тому моменту я только прибыл из Англии и направлялся в Саураштру. Это был 1915 год. Я ехал третьим классом. На станции ко мне подошёл Вадхван Мотилал с небольшой компанией. Он рассказал мне о трудностях, выпавших на долю людей в Вирамгаме, и в конце сказал:

«Пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы положить конец всем этим неприятностям. Это окажет огромную услугу Саураштре, вашей родине».

В его глазах читалось сострадание и твёрдость. «Ты готов отправиться в тюрьму?» – спросил я. «Хоть на виселицу» – последовал быстрый ответ. «Тюрьмы будет вполне достаточно» – ответил я. «Однако, смотри, не оставь меня одного в беде, если она нагрянет». «Это покажет только время» – сказал Мотилал.

Я добрался до Раджкота, где получил всю интересующую меня информацию, и вступил в переписку с правительством. В выступлениях в Багасре и других местах я дал понять, что людям в Вирамгаме, при необходимости, следовало прибегнуть к сатьяграхе. Полицейский департамент довёл эти речи до сведения правительства. Этим самым они выразили лояльность своему правительству, но также, помимо воли, сослужили службу и индийскому народу. Наконец, я обсудил этот вопрос с лордом Челмсфордом. Он пообещал отменить таможенные ограничения и сдержал своё слово. Я знаю, что другие также пытались это сделать. Но я твёрдо убеждён, что неминуемость сатьяграхи послужила главным фактором в достижении желаемого результата.

Затем последовал Закон об эмиграции индийцев. Были приложены огромные усилия, чтобы добиться отмены контрактов о найме индийских рабочих. Всё это сопровождалось большими социальными волнениями. Собрание в Бомбее определило 31 мая 1917 года как дату, начиная с которой должен был прекратиться какой-либо законтрактованный труд. Почему была выбрана именно эта дата – здесь не столь важно. В связи с этим вопросом к вице-королю сперва отправилась делегация дам. Я не могу здесь не упомянуть имя одной благородной сестры, миссис Джайджи Петит. Можно сказать, что именно она организовала эту делегацию. И здесь мы снова добились успеха благодаря готовности к сатьяграхе. Важно, однако, не забывать об одном существенном отличии: в данном случае социальные волнения также сыграли свою роль. Прекращение законтрактованного труда было гораздо важнее, чем отмена вирамгамских пошлин. Лорд Челмсфорд совершил ряд грубых ошибок, начиная с принятия Закона Роулатта, и всё же, по моему мнению, он был мудрым правителем. Но какой вице-король полностью свободен от влияния государственных служащих?

Третьей хронологически идёт борьба в Чампаране, которую подробно описал Раджендра Бабу. Здесь сатьяграха действительно оказалась неизбежной. Простой готовности к ней было недостаточно, ибо нам противостояли слишком могущественные силы. Мир и спокойствие, сохраняемые тогда народом Шампарана, поистине заслуживают того, чтобы войти в историю. Я лично могу засвидетельствовать, что ненасилие лидеров этого движения было абсолютным: и в мыслях, и в словах, и в делах. В итоге, это долго продолжавшаяся возмутительная практика прекратилось спустя шесть месяцев.

Четвертая по счёту – борьба фабричных рабочих Ахмадабада. Гуджарат прекрасно знаком с этой историей. Насколько мирными были эти рабочие! Что касается лидеров движения, мне лично нечего добавить к их характеристике. И всё же я полагаю, что победа в данном случае была не совсем чистой, поскольку мой пост в поддержку решимости рабочих оказывал косвенное влияние на владельцев фабрик. Пост не мог не повлиять на них, поскольку я находился с ними в дружеских отношениях. Тем не менее, мораль этой борьбы очевидна. Если рабочие ведут свою борьбу мирными средствами, они обязательно добьются успеха, а также завоюют сердца своих хозяев. В данном случае, они не завоевали сердец своих хозяев, поскольку не были невинны в мыслях, словах и делах. Впрочем, они практиковали ненасилие, что безусловно, делает им честь.

Пятым пунктом идёт борьба в Кейде. Я не могу сказать, что в данном случае все местные лидеры движения сатьяграхи всецело придерживались истине (на хинди, истина звучит как «сатья», так что в оригинале есть небольшая игра слов, прим. перев.). Мир, безусловно, был сохранён, но ненасилие крестьян, равно как и рабочих, было лишь поверхностным. Так что едва ли можно сказать, что мы с честью вышли из этой борьбы. И всё же в народе произошло великое пробуждение. Однако, Кейда не до конца усвоила урок ненасилия. Рабочие фабрик не осознали истинного значения мира. Из-за этого людям приходилось страдать. Во время сатьяграхи в связи с Актом Роулатта мне пришлось признать свою грандиозную ошибку, поститься самому и призывать к этому других.

Закон Роулатта – шестой пункт. Здесь проявились наши извечные недостатки. Тем не менее, первоначальный хороший фундамент был заложен. Мы признали все свои недостатки и покаялись в них. Закон Роулатта был нежизнеспособным уже тогда, когда был обнародован, и этот порочный закон, в конечном итоге, был отменён. Эта борьба преподала нам великий урок.

Попытки исправить ошибки Халифата и Пенджаба и борьба за сварадж (независимость, прим. перев.) венчают этот список. Всё это ещё не доведено полностью до конца. Но я пребываю в абсолютной убеждённости, что если хоть один сатьяграх продержится до самого конца, то это полностью гарантирует нашу победу.

Нынешняя борьба носит эпический характер. Я уже описывал ход нашей предварительной к ней подготовки. Когда я поднял вопрос о Вирамгаме, то не подозревал, что впереди нас ждёт такое множество новых схваток. Даже о самом Вирамгаме я ничего не знал, ещё будучи в Южной Африке. В этом красота сатьяграхи. Всё это приходит к вам само, вам не нужно специально ничего искать. Это добродетель, присущая принципу как таковому. Дхарма–юддха (санскрит, праведная борьба, прим. перев.), в которой нет каких-либо секретов, а также нет места хитрости и лжи, приходит непрошенной, и религиозный человек всегда к этому готов. Борьба, которая может быть спланирована заранее, не является праведной борьбой. В праведной борьбе сам Бог планирует кампании и ведёт сражения. Дхарма–юддха может совершаться лишь во имя Бога. Только тогда, когда сатьяграх чувствует себя совершенно беспомощным, находится, по всей видимости, на последнем издыхании и обнаруживает, что вокруг него сгустилась кромешная тьма, на помощь приходит Бог. Он помогает, когда человек чувствует себя смиреннее дорожной пыли. Лишь слабым и беспомощным даруется божественная помощь.

Нам ещё только предстоит как следует осознать эту истину, и потому я думаю, что история сатьяграхи в Южной Африке окажется здесь полезной.

Читатель усмотрит южноафриканские параллели с опытом нашей нынешней борьбы. Он также увидит из всей этой истории, что до сих пор не было никаких оснований для отчаяния в нашей нескончаемой борьбе. Единственное условие победы – это неуклонное следование нашей программе.

Я пишу это предисловие в Джуху. Я написал первые тридцать глав истории в тюрьме Еравады. Шри Индулал Яджник был настолько добр, чтоб записал их под мою диктовку. Со временем, я надеюсь дописать оставшиеся главы. В тюрьме у меня не было справочных материалов, чтобы как-то с ними сверяться, и я не собираюсь обзаводиться ими и сейчас. У меня нет ни времени, ни желания писать подробные исторические хроники. Моя единственная цель в написании этой книги состоит в том, чтобы она принесла пользу нашей нынешней борьбе и послужила руководством для будущих историков. Хотя я пишу эту книгу, не имея под рукой справочных материалов, пусть читатель не подумает, что какой-либо пункт в книге хоть в чём-то неточен или я хоть где-то допустил даже малейшее преувеличение.

Африка – один из самых больших континентов в мире. Говорят, Индия – это не страна, а континент. Однако, если говорить только о площади, в Африку могло бы вместиться четыре или пять Индий. Африка – это своего рода полуостров, как и Индия, и Южная Африка, крайняя южная точка африканского «полуострова», омывается с запада и востока волнами океанов. Согласно расхожему мнению, Африка – самая жаркая часть Земли, и в некотором смысле это так. Через центр Африки проходит экватор. Люди в Индии имеют лишь слабое представления о жаре в странах экваториальной зоны, в основном, благодаря жаркому климату на самом юге Индии. Но в Южной Африке нет ничего подобного, поскольку она расположена далеко от экватора. Климат во многих её районах настолько умеренный и комфортный для европейцев, что они могут там селиться, чего практически невозможно сказать об Индии. Более того, в Южной Африке есть возвышенности как, например, в Тибете или Кашмире, но в отличие, скажем, от Тибета, они не достигают высоты в десять-четырнадцать тысяч футов. В общем, климат там достаточно сухой и холодный, т. е. вполне подходящий для европейца, и некоторые местности в Южной Африке настоятельно рекомендуют в качестве санаториев для больных чахоткой (туберкулёзом, прим. перев.). Одно из этих мест – Йоханнесбург, «золотой город» Южной Африки. Всего пятьдесят лет тому назад та территории, на котором он сейчас располагается, была заросшим сухостоем пустырём. Но с открытием там золотых приисков один за одним там начали строиться дома словно по мановению волшебной палочки, и сегодня здесь множество красивых, солидных зданий. Местные богатые люди привезли сюда и посадили деревья из более плодородных районов Южной Африки и Европы, заплатив за каждое не меньше гинеи. Путешественник, не знакомый с этой предысторией, вполне может подумать, что эти деревья произрастали здесь всегда.

Я не собираюсь описывать все районы Южной Африки, а ограничусь лишь теми, что непосредственно связаны с повествованием. Какая-то часть Южной Африки управляется португальцами, а вся остальная территория находится под управлением британцев. Португальская вотчина зовётся «Залив Делагоа», и это первый южноафриканский порт, куда заходят пароходы из Индии. Продвигаясь дальше на юг, мы подходим к Наталю, первой британской колонии. Его главный морской порт называется «Порт Наталь», но нам, как и многим в Южной Африке, он больше известен как Дурбан. Дурбан – это самый большой город в Натале. Столица Южной Африки Питермарицбург расположена в глубине страны на расстоянии около шестидесяти миль от Дурбана и на высоте около двух тысяч футов над уровнем моря. Климат Дурбана чем-то похож на бомбейский, хотя и несколько холоднее. Двигаясь ещё дальше вглубь страны за пределы Наталя, мы достигнем Трансвааля – его рудники снабжают мир наибольшим количеством золота. Несколько лет назад там были также открыты алмазные рудники, и в одном из них нашли самый большой алмаз в мире. Куллинан, названный так в честь владельца шахты, весил более 3000 карат или более 1 фунта по британской системе веса эвердьюпойс, в то время как Кохинор сейчас весит около 100 карат, а Орлофф, один из драгоценных камней в российской короне – около 200 карат.

Хотя Йоханнесбург и является центром золотодобывающей промышленности и поблизости от него располагаются алмазные рудники, он не является официальной столицей Трансвааля. Его столица Претория находится примерно в тридцати шести милях от Йоханнесбурга. В Претории, в основном, можно встретить чиновников и политиков, а также привлечённое ими туда население. Поэтому, в отличие от суматошного Йоханнесбурга, это сравнительно тихое местечко. Как житель тихой деревеньки или, если уж на то пошло, небольшого городка в Индии будет оглушён шумом и рёвом Бомбея, так и житель Претории – звуками и видами Йоханнесбурга. Не будет преувеличением сказать, что жители Йоханнесбурга не ходят, а, кажется, только бегают. Все поглощены только собой и, по-видимому, думают лишь о том, как сколотить максимальное состояние за минимальный промежуток времени! Если, покинув Трансвааль, мы направимся дальше вглубь страны на запад, то попадем в Оранжевое свободное государство или Оранжию. Его столица Блумфонтейн – очень тихий и маленький городок. В Оранжии нет таких шахт как в Трансваале. В нескольких часах езды оттуда по железной дороге будет граница Капской колонии, самой большой из всех южноафриканских колоний. Её столица Кейптаун, крупнейший морской порт, расположена на мысе Доброй Надежды. Он назван так королём Португалии Иоанном, поскольку после его открытия он надеялся, что его народ сможет найти новый, более лёгкий способ добраться до Индии, конечной цели тогдашних морских экспедиций.

Помимо этих четырех основных британских колоний, есть ещё несколько территорий, находящихся под британским «протекторатом». Они населены народностями, которые жили там ещё до появления европейцев.
Главной отраслью промышленности Южной Африки является сельское хозяйство, чему там всё в высшей степени благоприятствует. Некоторые её территории поистине восхитительны и плодородны. Главная местная зерновая культура – кукуруза; она выращивается без особого труда и служит основным продуктом питания для чернокожих жителей Южной Африки. В некоторых районах также выращивают пшеницу.

Южная Африка славится своими фруктами. В Натале выращивают множество сортов превосходных бананов и ананасов, и всё это в таком изобилии, что их хватает и для беднейших из бедных. В Натале, как и в других колониях, апельсины, персики и абрикосы растут в таком множестве, что тысячи людей в стране получают их в виде оплаты за сбор урожая. Капская колония – это земля винограда и слив. Вряд ли в каком-либо другом месте произрастает такой великолепный виноград, а в сезон его можно купить так дёшево, что даже бедняк легко может себе это позволить. Невозможно представить, чтобы в местах, населенных индийцами, не было манго. Индийцы посадили манговые деревья в Южной Африке, и, следовательно, их плоды также наличествуют в значительных количествах. Некоторые из этих сортов, безусловно, посоперничали бы с лучшими манго Бомбея.
Овощи также повсеместно выращиваются в этой плодородной стране, и можно сказать, что почти все овощи Индии выращиваются там индийцами, сохранившими вкус к домашним лакомствам.

Там также разводится очень много крупного рогатого скота. Коровы и быки в Южной Африке лучше сложены и выносливее, чем в Индии. Я чувствовал стыд, и моё сердце часто обливалось кровью, когда множество коров и быков в Индии, где, как говорят, защищают коров, оказывались такими же истощёнными, как и сами люди. Хотя я побывал во всех частях Южной Африки и многое повидал, не припомню, чтобы увидел где-либо хоть одну истощённую корову или быка.

Природа, помимо других своих даров, не поскупилась украсить эту страну прекрасными пейзажами.
Пейзажи Дурбана считаются очень красивыми, но пейзажи Кейптауна их ещё более превосходят. Кейптаун расположен у подножия Столовой горы; она не слишком высока и не слишком низка. Одна талантливая леди, обожающая Южную Африку, говорит в своём стихотворении, что никакая другая гора не вызывала у неё такого ощущения Уникальности. Возможно, это преувеличение. Я думаю, что так оно и есть. Но одно из её замечаний показалось мне очень верным. Она говорит, что для жителей Кейптауна Столовая гора является чем-то вроде друга. Не будучи слишком высокой, она не внушает им благоговения. Люди не обязаны поклоняться ей издалека, а строят на ней свои жилища. А поскольку она расположена прямо на берегу моря, море всегда омывает её подножие своими родными водами. Молодые и старые, мужчины и женщины бесстрашно передвигаются по всей горе, оглашаемой ежедневно тысячами голосов. Её высокие деревья и цветы с тонким ароматом и разнообразными оттенками придают горе такое очарование, что её видов никогда не бывает слишком много, как и прогулок по ней.

Южная Африка не может похвастаться такими могучими реками, как Ганга или Инд. Те немногочисленные реки, которые там всё-таки есть, сравнительно маловодны. Речная вода для многих мест недосягаема. В высокогорных областях провести каналы невозможно. И как вообще можно вести речь о каналах, если нет больших рек? Везде, где в Южной Африке наблюдается дефицит поверхностных вод, бурят артезианские скважины, а вода, необходимая для орошения полей, накачивается ветряными и паровыми двигателями. Сельское хозяйство получает большую поддержку от правительства. Оно направляет сельскохозяйственных экспертов для консультирования земледельцев, поддерживает образцовые фермы, на которых проводятся перспективные эксперименты, обеспечивает их хорошим скотом и семенами, бурит для них артезианские скважины по очень заниженным ставкам. Расходы на бурение при этом фермам позволено выплачивать в рассрочку. Также правительство возводит ограждения из колючей проволоки для защиты своих полей.

Поскольку Южная Африка расположена к югу, а Индия – к северу от экватора, климатические условия в этих двух странах прямо противоположные. Времена года сменяются в обратном порядке. Например, когда у нас здесь лето, в Южной Африке – зима. Осадки там непредсказуемы и капризны; дождь может пойти практически в любой момент. Среднегодовое количество осадков в Южной Африке редко превышает пятьдесят сантиметров.

Я не вчитывался в каждое слово, но, по моему, вполне хорошо перевод звучит!

В качестве пожелания мог бы только посоветовать избегать повторов однотипных слов в соседних предложениях несколько раз подряд. Кое-где такое встречается. Не всюду, а именно кое-где. Скажем, как в абзаце, начинающемся словами «Я пишу это предисловие в Джуху.» Там четыре или пять раз потом звучит: «писал», «записал», «написал», «дописал». Целесообразно было бы хотя бы пару из этих слов заменить на какой-то синоним по смыслу.

Но это уже замечания более мелкого свойства. А так в целом, мне кажется, очень прилично перевод выглядит.

.

Географические разделения, кратко описанные в первой главе, появились сравнительно недавно. Доподлинно не удалось установить, кто жил в Южной Африке в древности. Когда европейцы поселились в Южной Африке, они обнаружили там негров. Предполагается, что эти негры были потомками некоторых американских рабов, которым удалось вырваться из своего жестокого рабства и добраться до Африки. Они делятся на различные племена, такие как зулусы, свази, басуто, бечуаны и т.д. Они говорят на нескольких различных языках. Этих негров следует рассматривать как коренных жителей Южной Африки. Но Южная Африка – такая огромная страна, что она легко может прокормить в двадцать или тридцать раз больше, чем нынешнее негритянское население. Расстояние между Кейптауном и Дурбаном составляет около полутора тысяч миль по железной дороге; расстояние по морю также составляет не менее тысячи миль. Общая площадь этих четырех колоний составляет 473000 квадратных миль. В 1914 году негритянское население в этом обширном регионе составляло около пяти миллионов, в то время как европейцев насчитывалось около миллиона с четвертью.

Среди негров самыми высокими и красивыми являются зулусы. Я намеренно использовал эпитет «красивый» в отношении негров. Светлая кожа и заострённый нос являют собой наш идеал красоты. Если мы на мгновение отбросим этот предрассудок, то ощутим, что Создатель не пощадил своих усилий, доведя зулусов до совершенства. Зулусские мужчины и женщины высоки и широкогруды пропорционально своему росту. У них сильная, хорошо сложенная мускулатура, включая красиво округлённые икры ног и бицепсы рук. Вы редко среди них встретите мужчину или женщину, которые ходят сутулясь или с горбатой спиной. Губы, безусловно, большие и толстые, но поскольку они находятся в идеальной симметрии со всем остальным телосложением, у меня бы лично, например, не повернулся язык сказать, что они некрасивы. Глаза у них круглые и ясные. Нос плоский и крупный, как и подобает крупному лицу, а завитые волосы на голове выгодно подчеркивают кожу зулусов, чёрную и блестящую, как эбеновое дерево. Если мы спросим у зулуса, какой из различных рас, населяющих Южную Африку, он присудил бы пальму первенства за красоту, он без колебаний решит в пользу своего собственного народа, и в этом я бы не усмотрел недостатка в его суждениях. Телосложение у зулусов мощное и прекрасно сформированное от природы, в отличие от Сэндоу и других в Европе, прилагающих усилия для развития своей мускулатуры. Это закон природы, что кожа рас, живущих вблизи от экватора, должна быть чёрной. И если бы мы верили, что красота есть во всём, созданным природой, мы бы не только избегали узких и односторонних суждений о красоте, но и у себя в Индии были бы свободны от неподобающего чувства стыда и неприязни, которые мы испытываем к нашему собственному сколь-нибудь тёмному цвету лица.

Негры живут в круглых мазанках из прутьев. Соломенные крыши изнутри поддерживаются подпорками. Низкий вход, через который можно пройти лишь согнувшись, является единственным отверстием для движения воздуха. На входе редко устанавливаются двери. Как и мы, негры обмазывают стены и пол землёй и навозом животных. Говорят, негры не способны сделать ничего квадратного по форме. Они приучили свои глаза видеть и делать только округлые предметы. Мы никогда не видим, чтобы природа рисовала прямые линии или прямолинейные фигуры, и эти невинные дети природы черпают все свои знания из своего опыта общения с ней.

Мебель в хижине – под стать простоте этого жилища. Там не нашлось бы места для столов, стульев, ящиков и других подобных вещей, и даже сейчас эти вещи редко можно там увидеть.

До появления европейской цивилизации негры носили шкуры животных, которые также служили им коврами, простынями и одеялами. Сейчас они пользуются одеялами. До британского правления как мужчины, так и женщины ходили почти что обнажёнными. Даже сейчас многие в стране следуют этому обычаю. Они прикрывают интимные места кусочком кожи. Некоторые обходятся даже без этого. Но пусть никто не делает из этого вывода, что эти люди не способны контролировать своих чувств. Там, где большое общество следует определённому обычаю, вполне может статься, что этот обычай не несёт в себе никакого вреда, даже если членам другого общества он кажется крайне неподобающим. У этих негров нет времени накидываться друг на друга. Когда Шукадева (древний мудрец, почитаемый в индуизме, автор Бхагават Пураны прим. перев.) проходил мимо купающихся обнажёнными женщин, сам автор «Бхагаваты» говорит нам, что его собственный ум был нисколько не потревожен; женщины также не были взволнованы или охвачены чувством стыда. Не думаю, что в этом рассказе есть что-либо сверхъестественное. Если сегодня в Индии нет никого, кто оказался бы настолько же чист в подобном случае, это не должно ограничивать наше стремление к чистоте, а лишь доказывает нашу собственную деградацию. Только тщеславие заставляет нас смотреть на негров как на дикарей. Они не такие варвары, какими мы их себе вообразили.

По закону, в городе негритянки должны прикрывать себя от груди до колен. Таким образом, они вынуждены обматывать своё тело куском ткани. В этой связи, изделия такого размера пользуются большим спросом в Южной Африке, и тысячи подобных покрывал или простыней ежегодно импортируются из Европы. Мужчины также обязаны прикрывать себя от талии до колен. Поэтому многие стали носить подержанную одежду из Европы. Другие носят что-то вроде трусов с затягивающейся верёвочкой. Все эти вещи импортируются из Европы.

Основные продукты питания негров – кукуруза и мясо, когда оно бывает в наличии. К счастью, они ничего не знают о специях и приправах. Если они обнаруживают специи в своей еде, даже если она припудрена куркумой, они воротят от неё нос, и те из них, кого считают совершенно нецивилизованными, даже не прикоснутся к ней. Не будет ничего необычного в том, если зулус за раз съест один фунт вареной кукурузы с небольшим количеством соли. Он вполне доволен тем, что питается кашей из варенных измельчённых злаков. Когда у него бывает мясо, он ест его, сырое, варёное или жареное, но всегда с солью. В ход может идти мясо любого животного.

Негритянские языки названы в честь различных племён. Письменность была введена европейцами лишь недавно. Нет ничего лучше негритянского алфавита. Библия и другие книги теперь печатаются на негритянских языках романским шрифтом. Язык зулу очень милый. Большинство слов заканчиваются протяжённым звуком «а», поэтому язык звучит мягко и приятно для слуха. Я слышал и читал, что в этих словах есть и смысл, и поэзия. Судя по нескольким уловленным мною словам, я думаю, что утверждение это справедливо. Для большинства мест существуют милые и поэтичные негритянские названия, европейские эквиваленты которых уже упоминались. Жаль, что я их не помню и не могу ознакомить с ними читателя.

По словам христианских миссионеров, негры что раньше, что сейчас не имеют какой-либо религии. Однако, понимая слово «религия» в более широком смысле, мы можем сказать, что негры действительно верят и поклоняются Высшему Существу, находящемуся за пределами человеческого понимания. Они также боятся этой Силы. Они смутно осознают тот факт, что распад тела не означает полного уничтожения личности. Если мы признаем мораль основой религии, то негров, обладающих моралью, можно даже считать религиозными. Они прекрасно понимают разницу между правдой и ложью. Сомнительно, чтобы европейцы или мы сами практиковали правдивость в той же степени, в какой это делают негры в их «первобытном» состоянии. У них нет храмов или чего-то в таком роде. Среди них, как и среди других рас, существует множество суеверий.

Читатель будет удивлён, но эта раса, не имеющая себе равных в мире по физической силе, настолько робка, что негр пугается при виде даже европейского ребёнка. Если кто-то направит на него револьвер, он либо убежит, либо впадёт в такое оцепенение, что даже не сможет пошевелиться. Для этого, безусловно, есть причина. В негритянском сознании прочно укоренилось представление, что только с помощью какой-то магии горстка европейцев смогла подчинить себе такую многочисленную и неукротимую расу, как они. Негр хорошо владел копьём, луком и стрелами. Всего этого он теперь лишился. Он никогда не видел оружия и не стрелял из него. Чтобы им пользоваться не нужны спички, не нужно делать ничего, кроме маленькое движение пальцем, и всё же маленькая трубка издаёт хлопок, возникает вспышка, и вылетающая пуля ранит и сражает человека наповал ока. Это то, чего негр не в состоянии понять. Поэтому он пребывает в смертельном ужасе перед теми, кто владеет таким грозным оружием. Он и его предки до него видели, что такие пули унесли жизни многих беспомощных и невинных негров. Многие даже сейчас не знают, как это происходит.

«Цивилизация» постепенно прокладывает себе путь среди негров. Благочестивые миссионеры передают им послание Христа таким, каким они его восприняли, открывают для них школы и учат их чтению и письму. Но многие из тех, кто, будучи неграмотными и, следовательно, чуждыми цивилизации, были до сих пор свободны от многих пороков, теперь оказались подверженными им. Едва ли кто-то из негров, соприкоснувшись с цивилизацией, смог избежать порока пьянства. И когда его мощное телосложение находится под воздействием алкоголя, он становится совершенно безумным и совершает всевозможные преступления. То, что цивилизация приводит к умножению потребностей, так же несомненно, как и то, что дважды два – четыре. Чтобы увеличить потребности негра или привить ему ценность труда, на него наложили подушный налог и налог на хижины. Если бы эти налоги не взимались, эта раса земледельцев, живущих на своих фермах, не забралась бы в шахты глубиной в сотни футов для добычи золота или алмазов, и если бы шахты не заполучили их себе в качестве рабочей силы, золото и алмазы по-прежнему бы оставались в недрах земли. Кроме того, европейцам было бы сложно найти себе прислугу, если бы не ввели этот налог. В результате страдают тысячи негритянских шахтёров наряду с тем, что получают болезни вроде чахотки, называемой «шахтёрской чахоткой». Это смертельная болезнь. Вряд ли кто-нибудь из тех, кто попадает в её цепкие лапы, выздоравливает. Читатель легко может представить, какое «самообладание» способны проявлять тысячи мужчин, живущих в шахтах вдали от своих семей. Таким образом, они легко становятся жертвами венерических заболеваний. Не то чтобы разумные европейцы в Южной Африки не осознавали всей серьёзности этого вопроса. Некоторые из них далеки от того мнения, что цивилизация, учитывая все обстоятельства, оказала благотворное влияние на эту расу. Что же касается дурных последствий, они не нуждаются в особых пояснениях.

Около четырёхсот лет назад голландцы основали поселение в этой великой стране, населённой тогда такой простой и неискушённой расой. Они держали рабов. Несколько голландцев с Явы со своими малайскими рабами прибыли в страну, известную нам теперь как Капская колония. Эти малайцы – мусульмане. В их жилах течёт голландская кровь, и они переняли некоторые качества голландцев. Они расселены по всей Южной Африке, но Кейптаун является их главным оплотом. Некоторые из них и сегодня находятся на службе у европейцев, другие же избрали себе независимые профессии. Малайские женщины очень трудолюбивы и умны. Они, как правило, ведут чистый образ жизни. Они являются экспертами в области стирки и шитья. Мужчины же занимаются мелкими ремёслами. Многие из них работают извозчиками в экипажах. Некоторые получили высшее английское образование. Один из них – известный доктор Абдул Рахман из Кейптауна. Он был членом старого колониального законодательного органа в Кейптауне. В соответствии с новой конституцией, малайцы лишены права избираться в парламент.

Описывая голландцев, я между прочим коснулся и малайцев. Но давайте теперь сосредоточимся на голландцах. Голландцы в равной степени были искусными земледельцы и храбрыми солдатами. Они увидели, насколько эта страна подходила для сельского хозяйства. Они также обратили внимание, что «туземцы» могли легко себя обеспечить, работая лишь короткое время в течение года. Видимо, они задались вопросом: почему бы не заставить этих людей работать на них? У голландцев было оружие. Они были умными стратегами. Они знали, как усмирять людей подобно другим животным и верили, что их религия не будет иметь ничего против этого. Таким образом, они начали сельское хозяйство с эксплуатации южноафриканских «аборигенов», не испытывая ни малейших сомнений в моральности своих действий.

Подобно голландцам, искавшим подходящие земли для своей экспансии, на сцене постепенно появлялись англичане. Англичане и голландцы, конечно, были двоюродными братьями. Их характеры и амбиции были схожи. Горшки из одной гончарни часто бьются друг о друга. Таким образом, эти две нации, постепенно продвигая свои собственные интересы и подчиняя негров, вступили в противоборство. Между ними возникали конфликты, которые в конечном счёте переросли в военные сражения. Англичане потерпели поражение при Маджуба-Хиллз. Маджуба оставила что-то вроде фантомной боли, которая обострялась и достигла апогея во время Англо-бурской войны, длившейся с 1899 по 1902 год. Когда генерал Кронье сдался, лорд Робертс телеграфировал королеве Виктории, что Маджуба отомщена. Но когда произошло это первое столкновение между двумя нациями до Англо-бурской войны, многие голландцы не пожелали оставаться даже под номинальной властью британцев и «отправились в поход» в неизведанные внутренние районы Южной Африки. Таково происхождение Трансвааля и Оранжевого свободного государства.

Эти голландцы стали известны в Южной Африке как буры. Они сохранили свой язык, цепляясь за него словно ребёнок за юбку своей матери. Они глубоко осознают тесную связь между своим языком и своей свободой. Несмотря на многочисленные нападки, они сохранили свой родной язык в неприкосновенности. Язык принял новую форму, близкую их духу. Поскольку они не могли поддерживать очень тесные отношения с Голландией, они начали говорить на производном от голландского диалекте – примерно так же пракриты (среднеиндийские языки и диалекты, прим. перев.) произошли от санскрита. Не желая слишком обременять своих детей, они придали этому диалекту статус своего собственного, отдельного языка. Они назвали его таал. Их книги написаны на таальском языке, их дети получают на нём образование, и бурские члены Союзного парламента считают своим долгом произносить на нём свои речи. С момента образования Южно-Африканского Союза тааль или голландский, а также английский языки официально считаются равными. Даже правительственные бюллетени и отчёты парламента должны выходить на обоих языках.

Буры просты, прямолинейны и религиозны. Они селятся на больших фермах. Нам даже сложно представить размеры этих ферм. Ферма у нас обычно означает один или два акра земли (один акр равен примерно 4000 м2, прим. перев.), а иногда и меньше. В Южной Африке один фермер владеет сотнями или тысячами акров земли. Он не стремится культивировать всё это сразу, и если кто-нибудь с ним на этот счёт поспорит, он ответит: «Пусть эти земли пока лежат под паром (невозделанным, прим. перев.). Придёт время и за них возьмутся наши дети».

Каждый бур – хороший боец. Как бы сильно буры ни ссорились между собой, их свобода настолько им дорога, что все они как один готовы за неё сражаться. Они не нуждаются в какой-то воинской муштре, поскольку боевой дух является характерной чертой всей их нации. Генерал Сматс, генерал Де Вет и генерал Герцог – все они великие юристы, великие фермеры и столь же великие солдаты. У генерала Боты была одна ферма площадью девять тысяч акров. Когда он отправился в Европу для ведения мирных переговоров, о нём говорили, что вряд ли найдется кто-нибудь в Европе, кто так же хорошо разбирался бы в овцах, как он. Генерал Бота сменил покойного президента Крюгера. Он превосходно знал английский, и всё же, когда он встречался в Англии с королём и министрами, он всегда предпочитал говорить на своём родном языке. Разве кто-то может его за это осудить? Почему он должен идти на риск совершить ошибку ради демонстрации своего владения английским языком? Почему он должен позволять нарушать ход своих мыслей в поисках правильного слова? Британские министры могут совершенно непреднамеренно использовать какую-нибудь незнакомую английскую идиому, и он может не понять, что они этим имели в виду, дать неправильный ответ и запутаться. Таким образом, может пострадать его дело. Зачем ему идти на такой риск?

Бурские женщины так же храбры и бесхитростны, как и мужчины. Если буры пролили свою кровь в англо-бурской войне, то смогли принести эту жертву благодаря мужеству своих женщин и получаемому от них вдохновению. Женщины не боялись овдоветь и отбрасывали всякие волнения о будущем.

Я уже говорил выше, что буры являются истовыми христианами. Но нельзя сказать, что они верят в Новый Завет. На самом деле, Европа в него не верит. Хотя европейцы утверждают, что уважают Его, лишь немногие знают и соблюдают религию мира Христа. Что же касается буров, можно сказать, что они знают Новый Завет лишь номинально. Они воодушевлённо читают Ветхий Завет и знают наизусть описания сражений, которые там содержатся. Они полностью принимают учение Моисея об «оке за око и зубе за зуб». И поступают соответственно.

Бурские женщины понимали, что их религия требует от них страданий ради сохранения своей независимости и поэтому терпеливо и радостно переносили все невзгоды. Лорд Китченер приложил все усилия, чтобы сломить их дух. Он заключил их в отдельные концентрационные лагеря, где они подверглись неописуемым страданиям. Они голодали, страдали от пронизывающего холода и палящей жары. Случалось, пьяные или обезумевшие от страсти солдаты даже нападали на этих беззащитных женщин. И всё же храбрые бурские женщины не дрогнули. Наконец, король Эдуард написал лорду Китченеру, что он не мог больше этого терпеть, и что если бы это было единственным средством заставить буров подчиниться, он предпочел бы любой вид мира подобной войне. Он попросил генерала прекратить эту войну как можно скорее.

Когда этот крик боли достиг берегов Англии, английский народ был глубоко огорчён. Они были в полном восхищении от храбрости буров. Сам факт, что такая маленькая нация может конфликтовать с раскинувшейся по всему миру своей империей, не умещался в их головах. Но когда крик агонии женщин в концентрационных лагерях долетел до Англии – не через посредство самих этих женщин или их мужчин, доблестно сражавшихся на поле боя, а благодаря нескольким благородным англичанам и англичанкам, находившимся в ту пору в Южной Африке – английский народ начал смягчаться. Покойный сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман ощутил настрой английской нации и публично высказался против войны. Покойный мистер Стэд публично молился и приглашал молиться других, чтобы Бог судил англичанам поражение в этой войне. Это было чудесное зрелище. Настоящее, мужественно перенесённое страдание растопляет даже каменное сердце. Такова сила страдания или тапаса (аскеза или самоистязание в учении индуизма, прим. перев.). Именно в этом лежит ключ к сатьяграхе.

В результате был заключен мир в Веринихине, и, в конечном итоге, все четыре колонии Южной Африки объединились под общим правительством. Хотя каждый читающий газеты индиец знает об этом мире, с ним связано несколько фактов, которые, возможно, известны лишь немногим. Южно-Африканский Союз образовался не сразу же после заключения мира, но в каждой колонии был свой собственный законодательный орган, который не целиком и полностью подчинялся Министерству. Трансвааль и Свободное государство управлялись по законам Королевской колонии. Генералы Бота и Сматс не были такими людьми, которых можно было удовлетворить такой ограниченной свободой. Они держались в стороне от Законодательного совета и не сотрудничали с ним. Они наотрез отказались иметь какое-либо отношение к правительству. Лорд Милнер произнёс резкую речь. Среди прочего он сказал, что генералу Боте не следовало придавать своей персоне такое большое значение и что правительство страны вполне могло существовать и без него. Таким образом, лорд Милнер решил поставить «Гамлета» без принца Датского.

Я расточал похвалы храбрости, свободолюбию и самопожертвованию буров. Одновременно с этим, я не хотел создать у читателя впечатление, что между ними не бывает каких-либо разногласий или что среди них не попадается слабовольных людей. Лорду Милнеру удалось создать партию среди буров, которых легко было умаслить, и он убедил себя в том, что с их помощью сможет добиться успеха в законодательном органе. Даже театральная пьеса не может обойтись без героя: если в этом прагматичном мире администратор игнорирует центральную фигуру в ситуации, в которой он оказывается, и при этом надеется на какой-то успех, его можно назвать разве что сумасшедшим. Именно так обстояло дело с лордом Милнером. Говорили, что, несмотря на весь его блеф, ему было настолько трудно управлять Трансваалем и Свободным государством без помощи генерала Боты, что его часто видели в его саду в тревожном и возбуждённом состоянии духа. Генерал Бота прямо заявил, что по Веринихинскому договору, как он его понимал, буры немедленно получили право на полную внутреннюю автономию. Он добавил, что, в противном случае, он никогда бы не подписал этот договор. Лорд Китченер в ответ заявил, что не давал генералу Боте такого обещания. Бурам, сказал он, будет постепенно предоставлено полное самоуправление, когда они докажут свою лояльность! Как можно было рассудить этих двух? Как можно было ожидать, что генерал Бота согласится на какое-либо арбитражное разбирательство? Решение, принятое по этому вопросу имперским правительством того времени, по их мнению, делало им честь. Они сошлись на том, что более сильная сторона должна была согласиться с толкованием соглашения, предложенным ей другой, более слабой стороной. В соответствии с принципами справедливости и истины, это правильный способ толкования. Какой бы смысл ни вкладывался в мои слова, должен отметить, что они были предназначены для моего слушателя или читателя в той мере, в какой они его касаются. Мы часто нарушаем это золотое правило в нашей жизни. Отсюда возникают многие из наших споров, и полуправда, которая ещё хуже, чем неправда, подменяет собой правду.

Таким образом, когда истина, в данном случае, генерал Бота, полностью восторжествовала, он приступил к работе. В конце концов, все колонии объединились, и Южная Африка получила полное самоуправление. Её флаг Юнион Джек (флаг Британских заморских территорий, прим. перев.) значится красным на картах, и всё же не будет преувеличением сказать, что Южная Африка полностью независима. Британская империя не может получить от Южной Африки ни единого фартинга без согласия её правительства. Более того, британские министры признали, что если Южная Африка пожелает снять Юнион Джек и обрести независимость и номинально, ничто не сможет помешать ей это сделать. Если буры до сих пор не предприняли этого шага, на то есть веские причины. Во-первых, бурские лидеры – разумные и проницательные люди. Они не видят ничего предосудительного в партнёрских отношениях с Британской империей, в которых они ничего не теряют. Но есть и другая практическая сторона. В Натале главенствуют англичане; в Капской колонии проживает большое количество англичан, хотя их численность не превышает численности буров; в Йоханнесбурге – сильное английское влияние. В этой связи, если буры попытаются создать независимую республику в Южной Африке, результатом окажутся междоусобицы и, возможно, всё это выльется в гражданскую войну. Таким образом, Южная Африка по-прежнему считается доминионом (государством-членом, прим. перев.) Британской империи.

То, как была сформулирована конституция Южно-Африканского Союза, заслуживает отдельного внимания. Национальное собрание, состоящее из делегатов, представляющих все партии, назначенные законодательными органами колоний, единогласно подготовило проект Конституции, и британский парламент должен был утвердить его в полном объёме. Член Палаты общин обратил внимание Палат на грамматическую ошибку и предложил её исправить. Покойный сэр Генри Кэмпбелл-Баннерман, отвергая это предложение, заметил, что безупречная грамматика не является необходимой для работы правительства, что Конституция была разработана в результате переговоров между британским кабинетом министров и министрами Южной Африки, и что они не оставляли за собой даже права исправлять грамматические ошибки британскому парламенту. Таким образом, Конституция, переработанная в форме Имперского законопроекта, прошла через обе палаты парламента без малейших правок.

В этой связи следует отметить ещё одно обстоятельство. В Акте о Союзе есть некоторые положения, которые неискушённому читателю могут показаться бессмысленными. Эти положения привели к значительному увеличению расходов. Это не ускользнуло от внимания создателей Конституции, но их целью было достижение не совершенства, а компромисса, они хотели прийти к общему пониманию и сделать Конституцию успешным документом. Вот почему у Южно-Африканского Союза – четыре столицы, и ни одна колония не готова поступиться своей собственной. Аналогичным образом, хотя старые колониальные законодательные органы были упразднены, были созданы провинциальные советы с подчинёнными и делегированными функциями. Хотя институт губернаторства был упразднён, были назначены чиновники, соответствующие рангу губернаторов и именуемые провинциальными администраторами. Всем известно, что четыре местных законодательных собрания, четыре столицы и четыре губернатора, по правде говоря, не нужны и служат лишь для показухи. Но проницательные государственные деятели Южной Африки не возражали против этого. Это показное соглашение влечёт за собой дополнительные расходы, но этот союз был очень нужен, и потому государственные деятели делали всё, что считали нужным, невзирая на любую критику извне, и в конечном счёте добились одобрения своей политики британским парламентом.

Я постарался кратко обрисовать историю Южной Африки, поскольку без этого, как мне кажется, будет сложно объяснить внутреннюю логику великой борьбы сатьяграхи. Теперь остаётся пролить свет на то, как индийцы оказались в этой стране и справлялись со своими невзгодами до появления сатьяграхи.

В предыдущей главе было описано, как в Южной Африке оказались англичане. Они поселились в Натале, несколько потеснив зулусов. Они увидели, что в Натале можно выращивать превосходный сахарный тростник, чай и кофе. Для того, чтобы выращивать такие культуры в больших масштабах, потребовались бы тысячи работников, а это явно выходило за рамки возможностей горстки колонистов. Они пытались привлечь негров вначале «пряником», затем «кнутом», чтобы заставить их работать, но всё было тщетно, поскольку рабство тогда уже было отменено. Негр не привык к тяжёлой работе. Он может легко обеспечивать себя, работая всего шесть месяцев в году. Зачем тогда ему связывать себя с работодателем на длительный срок? Английские поселенцы не могли добиться никакого прогресса на своих плантациях из-за отсутствия стабильной рабочей силы. В этой связи они начали переговоры с правительством Индии и обратились к нему за помощью в предоставлении рабочей силы. Индийское правительство удовлетворило их просьбу, и первая группа рабочих-контрактников из Индии прибыла в Наталь 16 ноября 1860 года. Это стало поистине судьбоносной датой для нашего повествования. Не случись бы этого, в Южной Африке не было бы индийцев, а следовательно, и сатьяграхи, и эта книга никогда бы не увидела свет.

На мой взгляд, правительство Индии поступило опрометчиво, пойдя на встречу англичанам. Британские чиновники в Индии сознательно или бессознательно симпатизировали своим собратьям в Натале. Это правда, что в договорах было прописано максимальное количество условий, защищающих интересы индийских рабочих-контрактников. Немало усилий было приложено, чтобы гарантировать хорошие условия их содержания. Но не был должным образом проработан вопрос, как эти неграмотные рабочие, уехавшие в далёкую страну, будут добиваться возмещения ущерба, если у них возникнут какие-либо претензии. Никто не подумал об их религиозных потребностях или о сохранении их нравственности. Британские чиновники в Индии не учли, что, хотя рабство было отменено законом, работодатели, вероятно, не вполне будут свободны от искушения закабалить своих работников. Они не сознавали, хотя и следовало бы, что рабочие, отправившиеся в Наталь, фактически станут временными рабами. Покойный сэр У. У. Хантер, глубоко изучивший эти условия труда, в отношении них использовал замечательную фразу. Описывая индийских рабочих в Натале, он сказал, что они находились в состоянии полурабства. В иной раз в своём письме он описал их состояние как «граничащее с рабством». Представляя доказательства перед комиссией в Натале, самый видный европеец в этой колонии, покойный мистер Гарри Эскомб, также это признал. Свидетельства того же ряда можно легко обнаружить в заявлениях ведущих европейцев в Натале. Большинство из них были включены в петицию по данному вопросу, представленную правительству Индии. Но судьба распорядится по-своему. И пароход, который доставил этих рабочих в Наталь, нёс с собой семя великого движения сатьяграхи.

В виду нехватки места я не смогу подробно рассказать на этих страницах о том, как рабочие в Индии были введены в заблуждение индийскими же агентами по найму, связанными с Наталем; как пребывая в этом заблуждении они покинули свою родину; как, по прибытии в Наталь, их глаза открылись; как они всё ещё продолжали там находиться; как другие последовали их примеру; как они нарушили все ограничения, налагаемые религией и моралью, или, если быть более точным, как эти ограничения ослабли, и как различие между замужней женщиной и наложницей перестало существовать для этих несчастных людей.

Когда известие о том, что рабочие-контрактники, отправившиеся в Наталь, достигли Маврикии (в настоящее время, островное государство в Южной Африке, прим. перев.), это побудило индийских торговцев, имевших связи с этими рабочими, последовать по их стопам. Тысячи индийцев, как рабочих, так и торговцев, поселились в Маврикии, находящейся по пути из Индии в Наталь. Индийский торговец в Маврикии, покойный Шет Абубакар Амад, подумывал об открытии в Натале магазина. Англичане в Натале тогда понятия не имели, на что способны индийские торговцы, впрочем, это их и не волновало. Им удалось выращивать очень прибыльные культуры сахарного тростника, чая и кофе при помощи контрактного труда. Они производили сахар и за удивительно короткое время обеспечили Южную Африку умеренным количеством сахара, чая и кофе. Они заработали так много денег, что построили себе роскошные особняки и превратили дикую местность в цветущий сад. В подобных обстоятельствах они, естественно, не возражали против того, чтобы такой честный и отважный торговец, как Абубакар Шет, поселился среди них. К этому стоит ещё добавить, что один англичанин фактически присоединился к нему в качестве делового партнёра. Абубакар Шет продолжал заниматься торговлей и купил землю. История его процветания дошла до Порбандара, его родного места, и до соседних районов. Впоследствии другие меманцы достигли Наталя. Боры из Сурата последовали за ними. Этим торговцам нужны были бухгалтеры, и их сопровождали бухгалтеры-индусы из Гуджарата и Саураштры.

Таким образом, в Натале поселились два класса индийцев: во-первых, свободные торговцы и их свободные слуги; во-вторых, рабочие-контрактники. Со временем, у этих рабочих появились дети. Хотя эти дети и не были обязаны трудиться, на них распространялось действие ряда строгих положений колониального законодательства. Как могут дети рабов избежать клейма рабства? Рабочие отправились в Наталь по контракту сроком на пять лет. Они не были обязаны трудиться по истечении этого срока и имели право работать в качестве свободных рабочих или торговать в Натале и, при желании, поселиться там. Некоторые решили поступить именно так; другие вернулись домой. Те, кто остался в Натале, стали известны как «свободные индийцы». Необходимо понять особое положение этого класса. Они не обладали всеми правами, которыми обладали свободные индийцы, упомянутые мной в первую очередь. Например, они должны были получить пропуск прежде, чем куда-то переселиться. Если они вступали в брак и хотели, чтобы брак был признан законным, они должны были зарегистрировать его у официального лица, известного как Защитник индийских иммигрантов. На них также действовали другие строгие ограничения.

Индийские торговцы смекнули, что могли торговать не только с рабочими-контрактниками и «свободными индийцами», но и с неграми. Индийские торговцы были очень удобны для негров, трепетавших перед европейскими торговцами. Европейские торговцы хотели иметь дело с неграми, но последние не могли ожидать от первых какой-либо куртуазности. Они считали за большую удачу, когда европейский торговец полностью выполнял свои обязательства за полученные от них деньги. У некоторых из них был ещё более горький опыт. Скажем, кто-то мог купить товар стоимостью в четыре шиллинга, положить на прилавок соверен (монета номиналом в двадцать шиллингов, прим. перев.) и получить четыре шиллинга в качестве баланса вместо шестнадцати, а иногда даже вообще ничего. Если бедный негр просил остаток или показывал, что выплаченная ему сумма была меньше причитающейся, в ответ от получал грубое оскорбление. Он мог поблагодарить свою судьбу, если на этом всё и заканчивалось – бывало, что оскорбление подкреплялось ударом или пинком. Я не хочу сказать, что все английские торговцы вели себя подобным образом. Но можно утверждать с уверенностью, что число таких случаев было довольно велико.

С другой стороны, индийские торговцы находили доброе слово для негров и даже шутили с ними. Простой негр мог войти в магазин, взять в руки и осмотреть товары, которые он хотел купить. Индийские торговцы всё это разрешали. Это правда, что в этом они не руководствовались альтруистическими мотивами, возможно, это было как-то связано с их личными интересами. Индийцы, возможно, не упустили бы возможности и обмануть своих чернокожих клиентов, но благодаря своей вежливость они обрели среди негров популярность. Более того, негры не испытывали страха перед индийскими торговцами. С другой стороны, имели место случаи, когда индийцы пытались негров обмануть, но, когда это обнаруживалось, последние задавали трёпку первым. Нередко именно негритянские покупатели обманывали индийских торговцев. Таким образом, что касается индийцев и негров, то первые боялись последних. В результате торговля с неграми оказалась очень выгодной для индийских торговцев. Негры же проживали во всех частях Южной Африки.

В 80-х годах прошлого века в Трансваале и Оранжевом свободном государстве существовали бурские республики. Едва ли мне нужно говорить, что в этих республиках негры не имели никакой власти, которая сосредоточилась в руках белых людей. Индийские торговцы слышали, что они также могли торговать с бурами, которые, будучи простыми, прямолинейными и непритязательными людьми, не посчитали бы ниже своего достоинства иметь дело с индийскими торговцами. Поэтому несколько индийских торговцев отправились в Трансвааль и Свободный штат и открыли там свои магазины. В то время там не было железных дорог, и они получали большую прибыль. Ожидания индийских торговцев оправдались, их торговля с клиентами-бурами и неграми набрала большие обороты. Точно также несколько индийских торговцев отправились в Капскую колонию и начали довольно прилично зарабатывать. Таким образом, индийцы расселились в небольших количествах во всех четырёх колониях.

Абсолютно свободных индийцев сейчас насчитывается от сорока до пятидесяти тысяч, в то время как так называемых «свободных индийцев», то есть рабочих, освобождённых от контрактных обязательств, а также их потомков – приблизительно сто тысяч человек.