Стихи, которые понравились

Так день прошел-как будто бы прохожий,
Тот самый, что без памятных примет,
Но след оставил темный и тревожный,
Еще один на долгом склоне лет.

Стемнело ..в парке подошла собака,
Поговорили мы о том,о сем
И разошлись в бордовом полумраке..
Я понял весть, мне переданную псом.

Вернулся в дом ,знаменья совпадают:
Открыл Гомера многотрудный том
На песне, где данайцы отступают,
Но победят-Ахилловым щитом.

А дальше, как обычно-Одиссея,
Мы все вернемся к Родине своей,
Кто в песнях вечных, кто поля засеять
И храмы строить на планете сей.

Ю.Бабич, 5.10.2023
Так день прошел-как будто бы прохожий (Юрий Ви Бабич) / Стихи.ру (stihi.ru)

Сделал вольный перевод прекрасного сихотворения Роберта Фроста.

Первая зелень – как луч,
Злато меж сумрачных туч.
Ранний листок – лепесток;
Миг — и развеян цветок.
Лист опадает на лист.
Рай омрачен и забыт,
Блекнет румянец утра.
Неба улыбка кратка.

Nature’s first green is gold,
Her hardest hue to hold.
Her early leaf’s a flower;
But only so an hour.
Then leaf subsides to leaf.
So Eden sank to grief,
So dawn goes down to day.
Nothing gold can stay.

Неплохо, но надо бы некоторые рифмы почётче сделать. В оригинале — там очень точные рифмы. Желательно бы воссоздать.
А так это очень здорово, что вы делаете переводы, создаёте стихотворные труды. Они сразу переводят человека на какой-то более высокий план бытийствования. Искусство спасает. Не случайно у Толкиена Эру и Валар творят мир музыкой, а у Льюиса — песней! И, согласно одному из переводов, слово «Шаданакар» значит «песня счастья» (или что-то в этом роде).
Я бы хотел так думать!

.

Павел, спасибо за Ваши замечания, исправил кое-что, критика по-существу бывает очень полезна. Так один критик заставил меня из корявого перевода песни Гретхен из Фауста сделать вполне приемлемый.

Мой единственный стихотворный перевод с английского, местами довольно вольный.
«Луна над Бурбон стрит» Стинга — моя любимая песня.

There's a moon over Bourbon Street tonight
I see faces as they pass beneath the pale lamplight
I've no choice but to follow that call
The bright lights, the people, and the moon and all
I pray every day to be strong
For I know what I do must be wrong
Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet
While there's a moon over Bourbon Street

Бурбон стрит освещает сегодня луна,
Я услышал призыв, мне теперь не до сна,
Вижу бледные лица таких же, как я,
Лунный свет призывает меня.
Дай мне силу, луна — ту, что выше всех прав,
Правы мертвые, я абсолютно неправ,
Моя тень не видна и шаги не слышны,
Пока в сердце моем свет луны.

It was many years ago that I became what I am
I was trapped in this life like an innocent lamb
Now I can never show my face at noon
And you'll only see me walking by the light of the moon
The brim of my hat hides the eye of a beast
I've the face of a sinner but the hands of a priest
Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet
While there's a moon over Bourbon Street

Раз попробовав кровь, стал я тем, кто я есть,
Волком агнец невинный становится здесь,
Капюшон палача, и не видно лица,
Взгляд убийцы и тонкие пальцы жреца.
Вот окно ее. Боже, как хочется мне
слышать даже не голос — как дышит во сне.
Я молюсь под окном, но Всевышний молчит,
Пока светит луна Бурбон стрит.

She walks everyday through the streets of New Orleans
She's innocent and young from a family of means
I have stood many times outside her window at night
To struggle with my instinct in the pale moon light
How could I be this way when I pray to God above
I must love what I destroy and destroy the thing I love
Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet
While there's a moon over Bourbon Street

Без меня днем по улицам ходит душа,
Из хорошей семьи и сама хороша.
Ночью я под окном, а она взаперти,
За любовь мою, Боже, грехи отпусти!
Все сломать, все разрушить, с начала начать,
Кто живет без души, тот обязан страдать…
Я не жив и не мертв, проклят, но не убит,
Я послушен луне Бурбон стрит.

мне очень нравится стихотворение О.Э.Мандельштама «Ариост»:

Во всей Италии приятнейший, умнейший,
Любезный Ариост немножечко охрип.
Он наслаждается перечисленьем рыб
И перчит все моря нелепицею злейшей.

И, словно музыкант на десяти цимбалах,
Не уставая рвать повествованья нить,
Ведет туда-сюда, не зная сам, как быть,
Запутанный рассказ о рыцарских скандалах.

На языке цикад пленительная смесь
Из грусти пушкинской и средиземной спеси —
Он завирается, с Орландом куролеся,
И содрогается, преображаясь весь.

И морю говорит: шуми без всяких дум,
И деве на скале: лежи без покрывала...
Рассказывай еще — тебя нам слишком мало,
Покуда в жилах кровь, в ушах покуда шум.

О город ящериц, в котором нет души, —
Когда бы чаще ты таких мужей рожала,
Феррара черствая! Который раз сначала,
Покуда в жилах кровь, рассказывай, спеши!

В Европе холодно. В Италии темно.
Власть отвратительна, как руки брадобрея,
А он вельможится все лучше, все хитрее
И улыбается в крылатое окно —

Ягненку на горе, монаху на осляти,
Солдатам герцога, юродивым слегка
От винопития, чумы и чеснока,
И в сетке синих мух уснувшему дитяти.

А я люблю его неистовый досуг —
Язык бессмысленный, язык солено-сладкий
И звуков стакнутых прелестные двойчатки...
Боюсь раскрыть ножом двустворчатый жемчуг.

Любезный Ариост, быть может, век пройдет —
В одно широкое и братское лазорье
Сольем твою лазурь и наше черноморье.
...И мы бывали там. И мы там пили мед...


4—6 мая 1933

Борис Слуцкий — «Бог».

Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Он жил не в небесной дали,
Его иногда видали
Живого. На Мавзолее.
Он был умнее и злее
Того — иного, другого,
По имени Иегова…
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Однажды я шел Арбатом,
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано.
Серело. Брезжило утро.
Он глянул жестоко, — мудро
Своим всевидящим оком,
Всепроницающим взглядом.
Мы все ходили под богом.
С богом почти что рядом.
И срам, и ужас
От ужаса, а не от страха,
от срама, а не от стыда
насквозь взмокала вдруг рубаха,
шло пятнами лицо тогда.
А страх и стыд привычны оба.
Они вошли и в кровь, и в плоть.
Их даже
дня
умеет
злоба
преодолеть и побороть.
И жизнь являет, поднатужась,
бесстрашным нам,
бесстыдным нам
не страх какой-нибудь, а ужас,
не стыд какой-нибудь, а срам.

стихотворение Бориса Абрамовича Слуцкого (про начало 2-й мировой войны):


И лучшие, и худшие, и средние —
весь корпус человечества, объем —
имели осязание и зрение,
владели слухом и чутьем.

Одни и те же слышали сигналы,
одну и ту же чуяли беду.
Так неужели чувства им солгали,
заставили сплясать под ту дуду?

Нет, взгляд был верен, слух был точен,
век в знании и рвении возрос,
и человек был весь сосредоточен
на том, чтоб главный разрешить вопрос.

Нет, воли, кроме доброй, вовсе не было,
предупреждений вой ревел в ушах.
Но, не спуская взоры с неба,
мир все же в бездну свой направил шаг.