Книги, которые мы читаем

Прочитал повесть моего друга, который публикуется под псевдонимом Данила Светлояров, «Восхождение на Иремель». Иремель — живописная вершина на Южном Урале, на которую при желании, можно взойти самим. Взгляд на сокровища нашей глубинки глазами американского рэпера, желающего испытать соль культуры России.
Данила Светлояров, Восхождение на Иремель – скачать fb2, epub, pdf на ЛитРес (litres.ru)

Иремель — священная гора Башкирии — Ураловед (uraloved.ru)
 
Редактирование:
Последнее прочитанное полностью произведение «Песнь о Монсальвате» (сами знаете кого). Более подробно планирую написать о ней несколько позже.
Если коротко, очень понравилось. Во-первых, стихотворной формой. Во-вторых, образами героев, среди которых положительных больше, чем отрицательных (в отличии от многих книг современной литературы). В-третьих, новизной, связанностью с легендами Европы о Монсальвате. В-четвёртых, светлой концовкой. Хотя «Песнь» считается и незаконченным произведением, она оставляет цельное, светлое, положительное впечатление.
Несколько позже начал читать произведения В. фон Эшенбаха. В первую очередь, роман в стихах «Титурель». Убедился в том, что эти творения, несмотря на разницу в 8 с лишним веком, в чём-то похожи, их можно сравнивать. В общем трансмиф Монсальвата продолжает расти, развиваться, о чём пишет Д. Л. Андреев.
«3146»
 
Сергей Ривлин. Грааль

Сергей Николаевич Ривлин – современный поэт, сочиняющий произведения разных жанров: поэмы, легенды, баллады. Темы его произведений разнообразны и очень интересны, что становится очевидным уже из названий: «Велесова книга», «Король Артур», «Старец Фёдор, «Нострадамус», «Тамплиеры», «Паганини», «Пирамида», «Лилит», «Познание», «Каин и Авель», «Рождение Иисуса» и многие другие.
Сергей Николаевич Ривлин имеет журналистское образование, окончил Воронежский государственный университет. Поэзия является его призванием, звучат сравнения с Н. С. Гумилёвым, многие произведения написаны размером А. С. Пушкина с практически идеальным русским литературным языком. Об одном из творений С. Н. Ривлина более подробно написал в разделе «Монсальват». https://rozamira.org/t/790/page-3

»»»«3249»»»»

»»»«3250»»»»
 
Редактирование:
Кулинченко Вадим
пос. Купавна

А. Блок — глашатай революции
Судьба наградила поэта всем: красотой и силой, прозрением мысли и великодушием гения. Он врос в свое время, и это предреволюционное и революционное время уже невозможно представить без него.
Александр Блок (1880—1921) был поэтом от Бога, а поэты, как пророки, имеют свойство заглядывать вперед, стягивая к себе всю суть того времени, в котором они живут.
Он ждал революцию, приветствовал ее, но вдруг, когда стали просматриваться ее результаты, впал в прострацию и тихо скончался. Вопрос его кончины так и остался загадкой до сих пор. На мой взгляд, он разочаровался в своих ожиданиях, вместо справедливости наступали кровавые будни…
Еще в годы реакции, наступившие после разгрома первой русской Революции (1905), в годы приниженности человеческой души, потерявшей веру, А. Блок становится внимательнее, проще и глубже вникает в действительность. Его всегда выручала вера в будущее, она ставила крест на пророчестве гибели. Он ждал ослепительных лучей из будущего. Ждал и верил. И надежда пришла в 1917 г., но была разрушена наступившей Гражданской войной…
Рассматривая поэзию, и вообще творчество А. Блока, во времена Советского периода, да и сегодня, как-то мало обращают внимания на тему отношения его к революции 1917 г., а ведь он фактически воспевал ее.
Переломным годом в истории России навсегда останется 1917 г. Вихрь беспощадного русского бунта всех втянул в свой водоворот. Тот вселенский катаклизм навсегда запечатлелся и в биографии замечательного русского поэта Александра Александровича Блока, ставшего в зрелом возрасте не только очевидцем, но одним из первых летописцев тех событий.
Поэт принял не только Февральскую буржуазную революцию, но приветствовал и Октябрьскую, понимая ее необходимость.
В 2013 г. Российский институт стратегических исследований издал книгу А. Н. Боханова «Революционное умопомрачение (Александр Блок и 1917 год)». Книга небольшая, пятьдесят четыре страницы, да и тираж — всего-то триста пятьдесят экземпляров.
Вообще-то об А. Блоке написано много, но тема о его отношении к революции почти не затрагивалась. Сегодня, в год 100-летия двух революций 1917 года, пришло время поговорить об этом. Обращение к ней не случайно, как говорят, обстановка заставляет, в воздухе витает образ третьей революции…
Я не хочу пересказывать и рецензировать книгу А. Боханова, она не очень соответствует моим взглядам, и попытаюсь коротко изложить свое видение восприятия А. Блоком революции 1917 г.
Русский поэт и литератор широкого профиля, Блок был классиком русской литературы 20-го столетия. К началу первой мировой войны ему было уже тридцать четыре года, он имел авторитет в кругах интеллигенции, но, несмотря на это, в 1916 г. ему не удалось избежать войны в ее настоящем виде. Он почувствовал ее фальшь и понял настроение солдата, простого гражданина, одетого в солдатскую шинель. И хотя он был писарем при штабе в прифронтовой полосе 13-й инженерно-строительной дружины, пульс войны он ощущал достаточно остро: «Люди — крошечные, земля громадная… Довольно маленького клочка земли, опушки леса, одной полянки, чтобы уложить сотни трупов людских и лошадиных».
Мировая война была и по своим последствиям поистине всемирным бедствием. Многие считали, что мир попросту гибнет. Но он не погиб, он стал иным. Первым и самым крупным проявлением назревших перемен стал 1917 г. в России.
Позднее А. Блок в книге «Последние дни императорской власти» запишет: «На исходе 1916 года все члены государственного тела России были поражены болезнью… Главный толчок к развитию болезни дала война, она уже третий год расшатывала государственный организм, обнаруживая всю ветхость и лишая его последних творческих сил…». (Классика бессмертна, и применима к нынешнему состоянию России — В. К.) К началу 1917 г. многие даже в ближайшем окружении Николая II уже понимали, что революция неизбежна, и вскоре она разразилась. Вслед за падением монархии Россия вступила в полосу сильнейших революционных потрясений.
Революция для А. Блока не была неожиданностью. Можно сказать, он ждал ее и предсказывал еще задолго до того, как она назрела, и готовился принять ее во всей страшной реальности.
1917 год для нас — это прежде всего события в столицах — Петрограде и Москве — это образование Советов и Временного правительства, это многочисленные демонстрации и вооруженные столкновения, это острейшая политическая борьба и череда правительственных кризисов…
В Петроград с фронта А. Блок вернулся в марте 1917 г. после Февральской революции. Его назначили секретарем Чрезвычайной следственной комиссии, только что учрежденной Временным правительством для расследования противозаконных действий прежних царских министров и высших чиновников. Нужно было оправдывать свержение царского режима.
Работа Блока в этой комиссии приводит его к мысли о бесполезности деятельности Временного правительства по очищению от скверны предыдущих правительств. О своей работе в этой комиссии он говорит в письме к матери от 4 августа 1917 г.: «… теперь здесь уже, так сказать, «неинтересно» в смысле революции. Россия опять вступила в свою трагическую (с вечной водевильной примесью) полосу, все тащат «тягостный ярем». Другими словами, так тошно, что даже не хочется говорить…» Из этого письма видно, что к этому времени (август) Блок уже разочаровался в февральской буржуазной революции, вот почему в октябре он восторженно приветствовал большевистский переворот.
Еще в июне 1917 г. в письме к жене он пишет: «Нового личного ничего нет, а если б оно и было, его невозможно было бы почувствовать, потому что содержанием всей жизни становится всемирная Революция, во главе которой стоит Россия. Мы так молоды, что в несколько месяцев можем совершенно поправиться от 300-летней болезни. Наша Демократия в эту минуту действительно «опоясана бурей» и обладает непреклонной волей, что можно видеть и в крупном, и в мелком каждый день. Я был на Съезде Советов Солдатских и Рабочих Депутатов и вообще вижу много будущего, хотя и погружен в работу над прошлым — бесследно прошедшим».
Добросовестно разгребая «прогнивший хлев» самодержавия, работая в комиссии по расследованию его преступлений, Блок видит, как изнурительное бремя войны измотало народ и в деревне, и в городе. Разруха, нищета, голод, беда. Демагогия Временного правительства — мыльные слова, потерявшие почву и значение. Он прислушивается к речам ораторов на митингах, вглядывается в запавшие глаза солдат, в их обросшие щетиной лица. Блок «всем телом, всем сердцем, всем сознанием слушает революцию». Он надеется на ее продолжение и очистительную бурю, и накануне Октября записывает в дневнике: «Один только Ленин верит, что захват власти демократией действительно ликвидирует войну и наладит все в стране». Увы, этого не случилось, чему мы свидетели в наши дни.
Как я говорил выше, война открыла для Блока многое. Еще в 1916 г. он писал:

Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты все та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней —
Доколе матери тужить?
Доколе ворону кружить?


Пророческие стихи написаны за год до нашей Революции. Как показывает практика, страну до подобного состояния можно довести и в мирное время неумным управлением. И причину этого А. Блок видел в непреодолимой черте между народом и интеллигенцией, к которой относит себя элитарная верхушка.
Еще в 1908 г. на заседании религиозно-философского общества А. Блок прочел два нашумевших доклада «Россия и интеллигенция» и «Стихия и культура». В первом докладе он говорит, что в России «есть действительно» не только два понятия, но и две реальности: «… народ и интеллигенция; полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном». Вывод: «Между народом и интеллигенцией — непреодолимая черта, которая определяет трагедию России». Через сто лет, опытом своей жизни, я могу подтвердить справедливый вывод Блока. Кто со мной не согласен, пусть только посмотрит «кричалки» на экране телевизора людей, считающих себя интеллигенцией. Страшно далеки они от народа…
Через десять лет в докладе «Крушение гуманизма» и в статье «Интеллигенция и революция» А. Блок довел свои выводы до логического конца.
В Октябрьской революции Блок увидел последнее, победное восстание «стихии», «окончательное разрушение», «мировой пожар». В слове «революция» он, по его словам, ощущал нечто «страшное» — беспощадность народной расправы, большую кровь и невинные жертвы.
Все страшные мысли, ощущения, наблюдения и предчувствия воплотились в последнем великом творении мастера «Двенадцать». Поэма эта питалась восторгом гибели.
Блок написал «Двенадцать» по горячим следам, через два месяца после победы Октября. Написал быстро, за несколько дней. Он по-своему услышал и воспел Революцию.
Блок пошел вместе с народом и отдал ему все свои силы, знания и опыт. Он это сделал по собственной воле и убеждениям, после долгих лет глубочайших раздумий над судьбами России, над путями и перепутьями ее художников. При этом возникает вопрос: а как бы поступили А. С. Пушкин и другие народные поэты, на чью сторону они стали бы, окажись на месте А. Блока? Пошли бы с народом или интеллигенцией?
Великая сила Революции создавала своих великих художников, и они дышали воздухом ее веры, создавали шедевры, достойные времени. Среди них поэма Александра Блока «Двенадцать». Его песня стала первым памятником Революции и лебединой песней поэта, его последней песней, вершиной его гения, вершиной, с высоты которой виден весь трудный путь подъема…
Поэма стала народным явлением. Явлением Революции. Взрывной силой ее действия. Она, естественно, потребовала от Блока всего опыта, всего мастерства, собранности последних сил, построчно растраченных здоровья, сил и души. Он отдал поэме все, ничего не пожалел, ничего не оставил себе. На большее у него не хватит сил.
Умер поэт в 1921 г., как сам отмечает в письмах, «от сердечной болезни», но точно он определяет свое состояние в письме к Корнею Чуковскому от 26 мая 1921 г.: «…Итак, «здравствуем и посейчас» сказать уже нельзя: слопала-таки поганая, гугнивая родимая матушка Россия, как чушка своего поросенка».
Он вроде не разочаровался в жизни, но впал в какую-то апатию, причину которой затруднялся назвать. Мне кажется, что и в этом случае наступила банальная сущность — Революции пожирают своих достойных, самых преданных детей, оставляя на земле недостойный приплод!.. Может, я и не прав, пусть меня разубедят в этом.
Но все-таки меня удивляет малое внимание к творчеству Александра Блока и как поэта, разносторонней творческой личности, певца Революции. Наверное, потому что в воздухе витает страх перед революцией последней…

Координатор проекта

»»«16+»»»

присоединиться
 
Редактирование:
Предлагаю почитать следующую книгу:
Б.И. Кузнецов. Древний Иран и Тибет (История религии бон)
https://www.rulit.me/books/drevnij-iran-i-tibet-istoriya-religii-bon-read-492665-1.html
Сам ещё не смотрел, но обещают много замечательных открытий.
В частности: Религия Бон — это деградировавший до магических практик иранский Зороастризм!
Неслабая заявка, да?
Книга академическая, серьёзная. Издана в 1998 году. Автор, Кузнецов (1931—1985) — известный ученый-тибетолог, преподаватель кафедры монгольской филологии Ленинградского университета.

P.S. По ссылке выше оказываются доступными только первые 22 страницы книги. Вот ещё вариант:
https://djvu.online/file/0Gpz70Q1eN9UL

Ещё одна ссылка:
https://gigabaza.ru/doc/99148-pall.html

.
 
Редактирование:
Сам ещё не смотрел, но обещают много замечательных открытий.
В частности: Религия Бон — это деградировавший до магических практик иранский Зороастризм!
Неслабая заявка, да?
Насколько я понял по аннотации, речь идёт о до-зороастийских верованиях народов древнего Ирана...

Вопреки устоявшемуся мнению, основываясь на расшифровке древней тибетской карты, автор полагает прародиной религии Шенраба древний Иран, а источником — дозороастрийский маздаизм.
*
 
Николай,

автор полагает прародиной религии Шенраба древний Иран, а источником — дозороастрийский маздаизм.
Может быть и так. Я ещё, честно говоря, до конца не дочитал — посередине где-то. Всё это очень хитро. Я всегда полагал, что Маздеизм — это же «мазда ясна» (то есть, как бы «благая заповедь», «благая мудрость») — учение, пришедшее от Заратустры. А теперь оказывается, что маздеизм существовал и до него (?) , да ещё и в двух версиях: мидийской и собственно персидской.
Б-р-р-р-р-! Уже голова кругом идти начинает! Тут халдеем сделаешься! :)
Но главное, кажется: где Тибет и где Иран! Совершенно разные и далёкие друг от друга страны и культуры. И по языку и даже по расе! А, однако же, получается, что одно породило другое. Просто невероятно!

.
 
Вот, читаю на стр.230 (см. мою нижнюю ссылку):

Вместе с тем в середине первого тысячелетия до нашей эры в самой Персиде начинает получать распространение монотеистическое направление маздаизма, связанное с именем Заратуштры: синкретизм на основе древних иранских обрядов и представления и иудейского монотеизма.

То есть, да — выходит, что маздаизм исторически предшествовал зороастризму и предварял его, как минимум на несколько столетий!

.
 
А Мень, «Сын Человеческий».
Читала эту книгу очень давно, после школы, понравилось. С позиции сегодняшнего времени оценила широту восприятия христианства А Менем, и его независимость от заскорузлого консерватизма.
Он приветствовал экуменизм, единение христианства, за что его критикуют и клеймят современные околоправославные круги, называя еретиком.

https://youtu.be/IkEimkSSOLo?si=4Lvh22TduQJxT_-q
 
Ещё одна книга-размышление о том, почему именно западная цивилизация стала доминирующей среди других мировых цивилизаций. Розамиряне хорошо знают, что:

(...) в течение последних пятисот лет из числа демиургов выделился один, не только получивший миссию всемирного, а не лишь сверхнародного значения, но и осуществлявший её: это — демиург Северо-Запада. Создание некоторых предпосылок к объединению человечества в единое целое — плод именно его творчества за последние века.

Автор книги пытается ответить на этот же вопрос чисто в материалистическом ключе.

***

«Ружья, микробы и сталь: судьбы человеческих обществ» (англ. Guns, Germs, and Steel: The Fates of Human Societies) — междисциплинарная научно-популярная книга американского учёного Джареда Даймонда, удостоенная Пулитцеровской премии в номинации за нехудожественную литературу в 1998 году.



Книга пытается объяснить, почему евразийские цивилизации (включая Северную Африку) выжили и заняли доминирующее положение в мире, в то же время отрицая идею, что евразийское доминирование вызвано интеллектуальным, моральным или генетическим превосходством. Джаред Даймонд объясняет разрыв в могуществе между человеческими обществами в основном факторами, сводящимися к разнице природного окружения, которые при этом усиливаются положительной обратной связью. Те случаи генетического или культурного преимущества, которые присущи евразийцам (такие, как наличие письменности или сопротивляемость эндемическим заболеваниям), объясняются влиянием географии, но не превосходством евразийского генома.
Статья о книге в Википедии :)
 
Сверху Снизу