Музыка, которую мы слушаем
Дмитрий,
Этот текст — он, как бы, «хороший» в своём замысле, но на самом деле очень примитивный.
Почему?
Ну, во первых, и рифмы там на «троечку с плюсом».
Но главное он никак не аппелирует к эстетическому чувству читателя. А поэзия без красоты это нонсенс.
Такой язык также лишён образности. Как следствие, вы не выразите на нём вещи, требующие абстрактного мышления, такие, которые нельзя непосредственно потрогать руками. Очевидно, что и вестничество делается невозможным при работе с подобным языком.
А, вот, для сравнения прочтите Сергея Калугина.
Господь! Сколь безнадежны все попытки
Сквозь немоту приблизиться к Тебе.
Средь многих прав, лишь право на ошибку
Моей судьбой оправдано вполне.
Как мотылек, что прянул, опаленный,
Из пламени в сгустившуюся тьму —
Так я бежал когда-то, ослепленный,
От следования Слову Твоему.
И мир померк, и духу стало тесно,
И Бездна отворилась предо мной,
Но верил я, что и для падших в Бездну
Ты, недвижим, пребудешь за спиной.
Когда же Страж на дверь обрушил молот,
Закрыв мне отступ к Свету бытия,
Я оглянулся, сердцем чуя холод,
И вот, мой Бог, здесь не было Тебя.
Так смерть опережает Смерть Вторая
И делает бессмысленной канву.
С тех пор я слышу — и не постигаю,
С тех пор живу — как будто не живу.
Лишь память, ненадежная обитель,
Хранит залог надежды неземной.
Я жду — разбивши ковы, Искупитель
От Крестной Жертвы явится за мной.
Это же совсем другая энергетика и совсем иная выразительность!
Этот текст — он, как бы, «хороший» в своём замысле, но на самом деле очень примитивный.
Почему?
Ну, во первых, и рифмы там на «троечку с плюсом».
Но главное он никак не аппелирует к эстетическому чувству читателя. А поэзия без красоты это нонсенс.
Такой язык также лишён образности. Как следствие, вы не выразите на нём вещи, требующие абстрактного мышления, такие, которые нельзя непосредственно потрогать руками. Очевидно, что и вестничество делается невозможным при работе с подобным языком.
А, вот, для сравнения прочтите Сергея Калугина.
Господь! Сколь безнадежны все попытки
Сквозь немоту приблизиться к Тебе.
Средь многих прав, лишь право на ошибку
Моей судьбой оправдано вполне.
Как мотылек, что прянул, опаленный,
Из пламени в сгустившуюся тьму —
Так я бежал когда-то, ослепленный,
От следования Слову Твоему.
И мир померк, и духу стало тесно,
И Бездна отворилась предо мной,
Но верил я, что и для падших в Бездну
Ты, недвижим, пребудешь за спиной.
Когда же Страж на дверь обрушил молот,
Закрыв мне отступ к Свету бытия,
Я оглянулся, сердцем чуя холод,
И вот, мой Бог, здесь не было Тебя.
Так смерть опережает Смерть Вторая
И делает бессмысленной канву.
С тех пор я слышу — и не постигаю,
С тех пор живу — как будто не живу.
Лишь память, ненадежная обитель,
Хранит залог надежды неземной.
Я жду — разбивши ковы, Искупитель
От Крестной Жертвы явится за мной.
Это же совсем другая энергетика и совсем иная выразительность!