Вот правильно было сказано выше:
«Роза мира не противоречит науке, а наука не противоречит Розе мира!»
Но я не являюсь таким уж фаном науки тоже. Тем не менее, наука обладает рядом очень важных и ценных принципов (объективность, воспроизводимость, повторяемость, открытость новизне, способность к пересмотру концепции, и так далее), которые крайне желанны в попытках любого подлинного постижения и Вселенной и Бога.
Я не имею возможности сейчас ответить на все критические реплики в свой адрес, да и не надо, наверное, растягивать все эти «простыни» дискуссионных препирательств — иначе тема в них утонет. Но я хотел бы выделить главный, на мой взгляд, момент.
Ребята, не будьте чрезмерными консерваторами! 
Иначе дело загнётся, ибо живёт только то, что развивается. Что остановилось в развитии — увы, засыхает и отдаёт концы.
Вы напрасно воспринимаете мои предложения и гипотезы, как некую угрозу Андрееву или неуважение к нему. Это совсем не так. Я-то полагаю, что подлинно угрожает наследию Андреева именно «закальцинированность», образно выражаясь, то есть, застой мысли и вырождение здоровых тканей в нечто уже из области неживой природы. И тогда кажется, что оно внешне якобы цветёт и пахнет, а прикоснёшься — там ледяной камень. Как в том «окаменевшем» мезозойском лесу, где я однажды имел счастье погулять. С нескольких метров смотришь: лежит вполне нормальное бревно, а тронешь его — это «кремень», ему 70 миллионов лет, там не осталось уже ни единой живой клетки.
Вот, в чём дело! «Дерево» должно расти, питаться соками, пускать по весне листья, испускать в мир кислород, приносить разные ягоды и цветы возможно. Но для этого не надо бояться, что из ствола появится вдруг новая веточка. Новая веточка — как раз нормальный естественный процесс. А если вы постоянно будете его опиливать, то дерево будет выглядеть уродливым и бесплодным. В общем, «корсета» нму не нужно. Живой дикий лес прекрасен и могуществен, но он всегда и до известной степени хаотичен. Однако, именно там развивается вся флора и фауна. Не в ухоженном парке. Тот для барских развлечений, а лес — для вечности!
Далее. Сильное учение не боится инакомыслия. Когда возникают уже страхи и обиды, опасение потерять почву под ногами, категорическое отвержение всего, не укладывающегося в формаьлное прокрустово ложе текста — это признак слабости своих убеждений. Сильный приветствует изгибы и повороты пути, потому что он знает: он способен одолеть их, ему это даже в удовольствие — он так тренирует свои мускулы. А слабый жаждет только прямой, безухабистой и гладко заасфальтированной дороги, чтобы, не дай Бог, нигде не споткнуться, не потеряться, не утомиться, и чтобы ветром не продуло. Но таких дорог в реальном мире не существует. Подобные участки — лишь временные и краткие эпизоды нашего духовного путешествия. Они даются, чтобы просто отдышаться или сделать небольшой привал. А так — это «дикий лес» — вольный, необъятный и прекрасный мир! Но и опасный тоже! Однако, в последнем обстоятельстве содержатся и свои желанные «окна возможностей». Ибо «кто не рискует, тот не ест пельмени!»
.
