Материалы С.Н. Лазарева, автора «Диагностики кармы»

Для меня самого несколько лет плотного знакомства с его материалами (спасибо Максиму! :)) оказались весьма продуктивными и в целом ряде вопросов исцеляющими.
Очень интересно, я бы изучил с удовольствием Ваш опыт, если опишите. В тексте или аудио надиктованное. У меня общее впечатление положительное про материалы Лазарева из того что я видел, но я не понял, «с какого конца» их к себе применять. Видео послушал, неплохо, как что к себе применить не понял. В отличие от, например, курса ненасильственного общения. Может я нужное у Лазарева упустил, смотрел только видео которые присылали форумчане в эту ветку и про то же ветку на старом форуме, а есть какой-то полноценный курс который можно пройти.
 
Михаил,

По идее начинать надо с чтения его книг «Диагностика кармы»: прямо с первой и до конца (их там то ли 10 то ли 12 теперь уже).
Но я начинал с видео. Просто потянуло и слушал запоем всё подряд — одно, другое третье. Так постепенно сформировалась цельная картина представлений автора о мире и человеке.
Потом прочёл несколько книг (но не первых, а выборочно по интересующим темам).
Лазарев к счастью очень часто повторяет свои основные тезисы от книги к книге и от видео к видео. Поэтому есть возможность схватить все главные идеи, просто внимательно прослушивая ролики или беря себе ту или иную книжку, исходя из сиюминутного интереса. А одна книга потом даст ссылку на другую, а другая на третью и в итоге можно уже втянуться в мир понятий и принципов автора.
А ещё вариант — это искать материалы по конретной интересующей проблеме. То, что больше всего в данный момент травмирует и беспокоит, с того и начинать. Затем звено за звеном вытянется вся цепочка.

.
 
Роза Мира — есть явление культуры. Это Соловьев, Достоевский, Бетховен, Мусоргский, Данте и великое множество творцов и подвижников культуры. Вот ряд, в котором подобает быть «Розе Мира». Не ставьте ее с Евангелием — это нельзя. Приоритетнее Евангелие, христианство. Для России приоритетнее Православие.


С уважением,
Алла Александровна Андреева.



Алла Александровна Андреева
Моя память по непонятным причинам хранит более всего не факты, а образы. Прежде всего образы дорогих отшедших людей. И к Алле Александровне Андреевой это относится особо. Может быть, потому, что она была очень красива до глубокой старости. И в гармоническом единстве (что не всегда бывает даже у святых людей) пребывали красота ее души и необычная внешняя красота. «Женщина с лицом звезды летящей», — сказала о ней одна современная поэтесса. Очень точно.

Я встретила Аллу Александровну в непростое для нее время — тогда начали активно публиковать наследие ее мужа, мистического поэта Даниила Андреева, и появилось немало последователей и «продолжателей учения» автора «Розы мира». Алле Александровне пришлось бороться с адептами зарождавшейся секты, которые очень старались привлечь ее на свою сторону. Всем им она непреклонно заявляла, что Даниил был православным христианином, исповедовался и причащался в Православной Церкви, ушел, напутствуемый ее Таинствами. А в области мысли он вполне мог заблуждаться, так как был прежде всего поэтом, и не нужно его художественные образы превращать в догматы. «Розу мира» она упорно называла романом или «вторым томом собрания сочинений», в котором главное — стихи.

Не раз я сама была свидетельницей таких строгих «отповедей» Аллы Александровны, которые звучали на вечерах памяти Даниила Андреева, где она прекрасно читала стихи своего супруга.

Благодарю за то, что мне не раз приходилось бывать дома у Аллы Александровны (и не раз с ночевкой) — в квартире на Брюсовом переулке, в доме у дивного храма Воскресения Словущего. Окна квартиры выходили на башни и купола храмов Кремля, и это было так вдохновляюще. Так и остался во мне образ вечно молодой Аллы Александровны, «озвученный» малоизвестными стихами Александра Блока, которые называются «Утро в Кремле»:

Упоительно встать в ранний час,
Легкий след на песке увидать,
Упоительно вспомнить тебя,
Что со мною ты, прелесть моя,
Я люблю тебя, панна моя,
Беззаботная юность моя,
И прозрачная нежность Кремля
В это утро, как прелесть твоя.


Алла Александровна действительно была легкая, как ветерок, какая-то прозрачная, вечно юная, и ее называли панной… в лагере, где она провела восемь лет.

Уже после трагической кончины Аллы Александровны — она отошла ко Господу в 2005 г., в 90-летнем возрасте (жила в полной слепоте одна в квартире и не могла выйти из нее, когда случился пожар) — я узнала, что обо всей своей многотрудной и вдохновенной жизни она рассказала в воспоминаниях «Плавание к Небесному Кремлю». Оказывается, для нее, как и для Даниила Андреева, Кремль был символом русской святости, символом «небесного синклита спасенных».

В воспоминаниях меня больше всего потрясли страницы, на которых рассказывается о лагерных годах и происходит осмысление всего, что было пережито. Настоящий христианский опыт преображенного страдания. В наших беседах Алла Александровна не любила касаться этой темы, и вот теперь в книге я нашла в разговоре о Гулаге такое четкое определение его смысла и причин для многих пострадавших: «Все они были представителями того, что сейчас с восторженным придыханием называют Серебряным веком. Я не хочу ни одного недоброго слова сказать об этих людях, так любимых Даниилом. Но через них чувствую тот тонкий ядовитый аромат, которого сейчас не ощущают в столь превозносимом Серебряном веке. Да, этот век дал нам удивительные цветы — великих поэтов и художников, но дурманящий запах неверности, расшатывания глубоких устоев, по-своему обаятельная, болезненно прекрасная недостоверность — все это тоже вплелось в трагедию революции, а платила за все это — Россия. И — мистически — правильна, справедлива была наша личная расплата собственной жизнью в лагерях и тюрьмах. Расшатывать устои нельзя, нельзя играть с отравой, а этого хватало в Серебряном веке».

Это, так сказать, «объяснение отрицательной причины страдания», а вот «положительное объяснение»: «…русские пострадали больше всех. Трагедия отличается от несчастья величием и ощущением масштаба, а масштаб — это тоже ценность. Хочу повторить, что страдания такого масштаба Господь посылает только тогда, когда знает, что народ эти страдания вынесет и выйдет к Господу. Больше выходить не к кому».

Рассказ Аллы Александровны о лагерной жизни потрясает тем, что она благодарит Бога за перенесенные иногда просто запредельные испытания (холод, голод, болезни, издевательства, всяческое попрание человеческого достоинства): «Человеком меня сделал лагерь. До лагеря я была просто красивая дура».

«Тюрьма и лагерь — говорит она, — оказались огромным душевным и духовным богатством». А еще предостерегает нас, много рассуждающих об этом времени «от ветра головы своей»: «Трагизм того времени невозможно разложить по полочкам, раскрасить черно-белыми красками». И даже такие слова говорит о следователях и подследственных: «И даже теперь, поняв, какую непростительную ошибку я совершила, я не могу полностью отделить “нас” от “них”. Мы — разные части одной огромной национальной трагедии России».

Алла Александровна говорит о том, что тот, кто не прошел Гулаг, не может понять, что это было, словами объяснить это невозможно. Но она делится с нами драгоценным откровением, которое позволяет понять, почему выстоявшие узники смогли сохранить свою душу, не стать «лагерной пылью», а остаться людьми: «…шла внутренняя, скорее подсознательная, работа — подготовка души к принятию этого страшного пути, посланного Богом. Не испытания, не наказания — в наказующего Господа я не верю. Верю в посылающего то, что надо принять: иди, тебе поручено. Никакой логики, никакого рассуждения об этом не было. Боюсь, что этих качеств и вообще у меня нет. Что-то созидающее происходит внутри раздавленной личности, собирая ее заново… Гораздо важнее и интереснее: каким образом совершенно разломанный на куски человек вновь собирается, словно по частям, в человека целого, хотя и другого, чем был до катастрофы. Конечно, не сам человек собирается — Господь его собирает. Только Божья рука может поднять нас и вывести из всего этого ужаса, из того страшного, что было пережито в тюрьме».

Как образ всего святого, что было и есть в русском народе, Алла Александровна сохранила в памяти краткую встречу с простой верующей женщиной, которая так ярко запечатлелась на страницах воспоминаний: «Как-то я иду из жилой зоны в производственную, а там посередине был небольшой холмик. На нем она стоит прямо-прямо, как свечка, а ниже за забором видны бескрайние леса. По-моему, было начало осени, и леса чуть-чуть начинали отливать золотом. Она увидала меня боковым зрением и позвала взволнованно:

— Аллочка, иди сюда! Иди скорей!

Я подошла, а она говорит:

— Ты чувствуешь, как ладаном пахнет оттуда? Батюшка Серафим в этих лесах спасался. Господи! Какие же мы счастливые! Господь нас привел сюда, в эти леса, где батюшка Серафим с нами.

Не знаю, кому еще можно поклониться в этой жизни так, как этой женщине. Ни злобы, ни ненависти, ни уныния в ней не было. Это и есть тот русский народ, которого до сих пор не видят и не понимают. Я видела его там. И никогда не забуду».

И мы, прочитавшие воспоминания Аллы Александровны, а тем, кто их не читал, очень советую прочесть, никогда не забудем не только лагерные страницы ее повествования, но прежде всего рассказ о великом опыте любви, которую дал ей Господь и из которой она сотворила чудо полного самоотвержения и мужества. В начале этого очерка я писала, что Алла Александровна была похожа на легкий ветерок или листик, летящий по ветру (такое у нее было домашнее имя — Листик), но она еще была человеком великого мужества. Это выразилось особенно в последние годы жизни ее мужа, которого она считала непризнанным гением: когда она настойчиво ездила по тюрьмам и прокуратурам с требованием отпустить умирающего человека из узилища; когда она с еле живым мужем «на руках» скиталась по съемным и дружеским недолгим приютам; когда она сама, заболев раком, как бы и не обратила на это внимания, потому что нужно было думать не о себе, а о муже; когда она перепечатывала горы рукописей на машинке и довела их до публикации; когда добилась того, чтобы похоронить Даниила на Новодевичьем кладбище рядом с матерью.

Я забыла сказать о том, что во время моих гостеваний в квартире Аллы Александровны меня потрясли ее картины, развешенные по стенам всех комнат. Это были монгольские пейзажи. В них не было ничего от «легкого ветерка». Теперь я понимаю, что в них воплотилась мужественная основа души их автора. Тот же мужественный взгляд воплощен и в циклах работ, посвященных Воркуте, полярному Уралу. Алле Александровне близка была «суровая одухотворенность севера, которой лишен юг», как она сама писала.

Свои воспоминания «Плавание к Небесному Кремлю» Алла Александровна закончила словами: «…вспоминаю все, но не помню ничего плохого. Я помню все светлое, глубокое и прекрасное, что видела за свою уже очень долгую жизнь». Земное «плавание» это закончилось 29 апреля 2005 года. И мы верим, что корабль под парусами не затонул, а вошел в Небесную страну, вошел сквозь радугу, художественно изображенную А. А. Андреевой в ее эскизе к «Сказанию о невидимом граде Китеже».


https://azbyka.ru/fiction/zhertva-vechernyaya-vstrechi-so-starcami-blazhennymi-i-prosto-dobrymi-lyudmi/#ch_0_2_5
 
Редактирование:
Виталий,

Да, спасибо за добрые чувства!
Я не стану комментировать пока, потому что это не туда заведёт всех нас.
Хитро мир устроен на самом деле и пути наши интересны и увлекательны.
Вам тоже радостных и благодатных дорог и дней!
Каждый да выйдёт из этого приключения в итоге не с пустыми руками!
:)

.
 
Без обид, если серьезно: почему Вы ушли из семинарии?
Да там получилось, что я скорее «не начал», чем «ушёл». Я был зачислен уже, но к занятиям не приступил по семейным обстоятельствам. Думал, что это только на год (там можно было себе такую «отсрочку» оформить), а потом выяснилось, что надолго. Так судьба распорядилась. Я в то время расстроился, а спустя пару лет возрадовался! Обучение в семинарии привело бы меня в совершенно нежелательную сторону, а в плане богопознания так и не открыло бы ничего.
Меня тут и монастырь как-то звали, когда паломником туда ездил. Но, к счастью, опять же Высший Суд оградил от такого решения!

Почему я увлекся лазаревщиной, да потому что не хотел ходить на Исповедь в храм.
Да исповедоваться-то, конечно, надо, но... Что на практике мы имеем с исповедью? Тебя формально прослушали, сказали пару стандартных слов в ответ, прочли разрешительную молитву и всё. К священнику очередь, у него время поджимает, да и что он скажет? Как он разберётся в хитросплетениях моей души? Это надо особый дар иметь. Например, как у того же св. Паисия Афонского. Но кто этот дар имеет?
А так всё превращается просто в формальную процедуру без которой не пускают к причастию. Стало быть, ты наговорил чего-то и притворился, будто исповедался, и он прослушал чего-то и притворился, будто отпустил... :)
Ну, а как? Грубовато, конечно, звучит, но ведь так примерно и происходит всё. Кроме особых моментов, когда или ты чем-то «заряжен» или священник вдруг оказался исполнен духом и время вас не ограничивает. А в обычной ситуации прикидываемся же в основном! В надежде, что Бог поймёт и простит. Ну, Он прощает!

Но я бы и дальше, наверное, ходил в церковь, если бы не пандемия. Она как-то естественным образом прервала мою привычку, а назад воссоздавать её я уже не захотел.

«Гордое, безмордое» — это классно сказано! :)

.
 
Что на практике мы имеем с исповедью? Тебя формально прослушали, сказали пару стандартных слов в ответ, прочли разрешительную молитву и всё. К священнику очередь, у него время поджимает, да и что он скажет? Как он разберётся в хитросплетениях моей души? Это надо особый дар иметь. Например, как у того же св. Паисия Афонского. Но кто этот дар имеет?
Святых и духоносных старцев искать — себе дороже...
Благодать подается и через недостойных иереев, не будем лукавить...
Духовника найти хорошо бы, но это как Бог даст...
Священник только свидетель, а прощает-то Бог.
Главное — это покаянное чувство, которое надо постоянно возгревать, а мы часто сами формально исповедуемся.
В итоге стоим на месте, а то и катимся вниз по наклонной...
Как говорит Апостол Павел: «Непрестанно молитесь, за все благодарите».
А нам и это трудно. Неимоверно трудно, практически невозможно. По молитвослову формально вычитываем правила, а внутренней молитвы как не было, так и нет...
Молитва — это труд души, а мы лучше что-то занимательное почитаем, поразвлечемся гаджетами и прочими атрибутами общества потребления. Так время жизни и уходит в пустоту, до самой могилки:unsure:
 
Редактирование:
Виталий,

Да я отнюдь не против церкви. Я бы не стал никого отговаривать от посещения служб, исповеди, причастия. Конечно нет!
И, как Андреев писал, всё правильно: церковь — это «устье светлого потока, низливающегося с великих высот». Всё это несомненно так.
Но любая церковь «правой руки» такова. И ислам, и индуизм, и иудейство (если его правильно понять), и буддизм и другие.
Тут дело просто в другом. По моим наблюдениям, характер людей не меняется от посещения церкви. Меняются только самые верхние пласты. Человек силой воли удерживает себя от очевидно греховных поступков — и это тоже хорошо. Но во сколько раз было бы лучше, если бы и самого повода для гнева, агрессии, зависти, раздражения, сладострастия просто не возникало бы в душе!
Вот, чего хотелось бы в первую очередь!
А для избавления от этих побуждений, для исправления наших чувств требуется нечто иное. Другая картина мира и «тонкое», практически экстрасенсорное ощущение вселенной вокруг. Если кто-то физически почувствует, что «на тонком плане мы все едины», то человек уже не захочет злиться, ибо его злость развернётся против него самого. Он не пожелает пребывать в депрессии или излишнем вожделении, когда увидит, как пагубно это действует на окружающих, которых он любит! Он не станет мстить или злопамятствовать, зная, что это всё уничтожает его собственную жизнь или жизнь его потомков.
Аналогично, как человек, хоть раз переживший выход из тела, не будет больше опасаться смерти.
А для этого всего нужны иные состояния сознания, иной взгляд на всё сущее в нас и вокруг нас. Если мы живём в парадигме вечной войны добра со злом, то мы никак и никогда не избавимся от обид и агрессии. От обид на Бога, на судьбу, на себя, на своих родителей, на общество, на время, в котором мы принуждены находиться. Тут надо соединять портивоположности. Но каким образом? Это очень сложный на самом деле вопрос!
В неканоническом евангелии от Фомы Иисус Христос говорит: «когда не будет ни мужского, ни женского, ни правого, ни левого, ни верхнего, ни нижнего — тогда наступит Царствие Божие!»
Понятное дело, это вне канона, но мысль-то очень глубокая! Мы призваны предолевать «полюса». Мы должны становиться цельными и целостными, едиными и нераздельными, как един и неразделен Бог. Тогда действительно Царствие Его придвинется к нам ближе.
А иначе что? Если мы постоянно воюем, если нет мира в сердце, откуда тогда возьмётся блаженство и чистота? «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».
Между прочим, я убеждён, что, не смотря на свою внешнюю двойственность и поляризованность, «Роза Мира» тоже в конечном счёте об этом. Ибо иначе как могут соединиться религии? Как один верующий окажется способным принять правду другого верующего из иной конфессии? Эту правду, ведь, нужно впустить в себя, её надо ощутить нутром, её в каком-то смысле надо прожить. А для этого требуется отойти от догм и клише, отказаться от формальных критериев оценки. Много, чего нужно.
Но я также убеждён: человек гневливый, раздражённый, завистливый, обидчивый, ревнивый, похотливый, постоянно спешащий куда-то — такой человек не войдёт в контакт с Богом, ибо Богу всё это чуждо. Подобное к подобному.
А как избавиться ото всех этих свойств? Церковь же на практике не избавляет? Она в лучшем случае помогает крепиться, держаться, не давать волю худым помыслам и так далее. Ну, а дальше-то куда? Или это надо уходить в какие-то глухие скиты, да ещё под хорошим руководством. А иначе ничего не выходит. На плаву держаться можно — это да. Во все тяжкие не пускаться — тоже да. Но коренного перерождения-то не совершается. Вот, в чём проблема! А без коренного перерождения все наши успехи очень поверхностны и относительны. Сегодня так, завтра эдак.
Вон, так же пандемия началась и как себя показали церковные люди? По всему миру, между прочим. Хреново, ведь, показали (извиняюсь)! Одни открыто приняли всё, что сверху сыпется. Другие протестовали, при этом проклиная первых. А где дух любви-то и правды? За очень малым исключением, не слышно и не видно его было!
Вот тут и вылезает, кто во что и в кого верует на самом деле, а не на словах. Случись беда, церковь, увы, тебя первая сдаст антихристу.
Соответственно, её, ИМХО, надо уважать, любить, но на личном уровне глядеть самому и соображать, где дух Божий, а где всё остальное. И, вот, лазаревские подходы помогают в этом!
Я не говорю, что он во всём прав — отнюдь! Лазарев тоже ошибается. Но система его в целом работает. И производит определённые перемены в душе. И слава Богу! Станем сильнее, станем целостнее, станем свободнее — сможем действительно проявить себя, как соработники Божии на этом свете.
Так или иначе, просто хочется учиться и развиваться. На сегодняшний день мне сильно помогает лазареская школа. А дальше — там увидим. «Да не оскудеет рука дающего». Начнём и сами постепенно открывать своё зрение и будем уже не с чужих слов, а личным опытом проникать в таинства мира. Узнаем, увидим, попробуем и повзрослеем в образ нашего светлого призвания!

.
 
Павел, люди не меняются по разным причинам, Церковь здесь не виновата, тем более что это понятие многослойно: 1) мистическое Тело Христово, 2) община верующих людей, 3) организация, подчинённая Уставу и принципам единоначалия.
Церковь свята, а люди грешны, но одни (их мало, но они в «тельняшках», так как Церковь — это Корабль Спасения) осознают свою греховность и каются в меру своих сил, опираясь на благодать, подаваемую в Таинствах Церкви, вторые — механически исполняют обряды, практически не вникая в их духовный смысл, а третьи — осуждают весь строй церковной жизни и находятся в бесовском прельщении, не имея покаяния и желания что-либо в себе поменять, в первую очередь самомнение и самонадеянность...
 
Редактирование:
И, как Андреев писал, всё правильно: церковь — это «устье светлого потока, низливающегося с великих высот». Всё это несомненно так.
Но любая церковь «правой руки» такова. И ислам, и индуизм, и иудейство (если его правильно понять), и буддизм и другие.
Странно, что многие прозорливые старцы и старицы говорят о том, что скоро нельзя будет посещать в храмы, особенно в больших городах. Что священники и духовенство попадают в ад, и спасаются из них единицы. Говорят про царство антихриста, что нельзя ни в коем случае принимать печать антихриста на рук и лоб. А ведь уже подошли времена, когда реально вживление чипов, которые заменят паспорта, и другие документы. И вживлять их будут конечно же в лоб и руку. Странно, что наука развивается путем наибольшего шока населения, по апокалиптическим сценариям.
Недавно слушала о том что пророчествовала блаженная Пелагея Рязанская

https://youtu.be/ZaisIVsioMM

И тоже, говорит, о печатях на лоб и руку, о том что священники попадают в ад, что скоро в церковь нельзя будет ходить. Говорит что будут на такси приезжать, чтобы тащить людей в храмы. И действительно, неясно какие формы примут репрессии госаппарата, в единстве с коррумпированным духовенством. Хотя бы вспомнить, что в Храме Вооруженных сил в Москве в Свиблово на иконах были изображения Сталина и Путина, которые потом убрали (я надеюсь).
Предлагает Пелагея покупать дома в глуши, потому что в крупных городах никто не спасется.
Так же,говорит о том, что без печати антихриста ничего нельзя будет купить, поэтому христиане должны липовые листочки и цвет засушивать, чтобы потом пить. Потому что липа целебная, и сныть есть как Серафим Саровский. Без печатей на рук и лоб ничего не купишь в магазине, и христиане будут голодать.
Я то все время думаю — что-то мне хочется липы засушить, хоть в чай положить, очень липа душистая.
Это больше по теме христианства.
А насчет Лазарева, очень зачитывалась в свое время, до фанатизма, но переросла. Лазарев собственно о том, как человеку жить в рамках заповедей, цивилизованно. Но, он не пропагандирует веганство, и допускает мясоедение, а значит поощряет и способствует эксплуатации животных, и сам остается кондовым их эксплуататором и колонизатором.
Как человечество не поймет, что нет у человека выборочного отношения. Если есть привычка к убийству и колонизаторству, это будет во всем — к людям, животным. Как только будет время менее благополучное, просто будут убраны все ограничения, которые заставляют к людям относится к своим ближним лучше чем к скоту, и они начинают относится к ним так же. По сути, любой человек внутри разделен. С животными он один — жестокий эксплуататор, а с людьми вынужден быть и казаться лучше, натягивать маску доброты и пушистости, которого нет. Как только есть возможность, человек расположен проявлять свою сущность, если привык убивать и эксплуатировать животных, так же стремится и к людям относится. Это запрещено, контролируется уголовным кодексом, заповедями, государственными институтами полиции, исправительных учреждений, психбольницами . Запрещено, и тем более желанно, нарушение этих рамок — убийство людей, людоедство, убийство животных почти не регламентируется, особенно сельхозживотных. Общество заинтересовано в том, чтобы все люди были комфортны для общения, а значит были в поведенческих социальных рамках Нельзя быть наполовину убийцей, маньяком, фашистом, если убиваешь животных то это характеристика. Маньяк например говорит, я уже исправляют, и меньше убиваю, раз в неделю только, так же и с теми, кто меньше ест мясо
Если бы человечество отказалось от убийства животных, не было бы инерционной привычки к убийству. Чем больше развивается цивилизация людей, тем более человек наполняется гордыней, и осознает себя как связанным «узами добра». Возмущение людей, что они вынуждены жить в рамках, желание проявить свою самость, проявляется постоянно в виде войн, на бытовом уровне насилием, терактами. Христианство занимается тем, что показывает человеку его духовное несовершенство, показывает то что есть на самом деле, а не то, что человек в своей гордыне себе думает.
Исповедь заставляет задуматься, и не делать грехов, признать грехи, признать свою духовную грязь. Все православие пропитано направлением на осознание человеком его греховности. И это очень ощущается, когда общаешься с православными, особенно прозорливыми, чувствуешь что тебя так пинают. Ты приходишь к духовнику, хочешь показать свою благодать и святость, а тебя такими пинками возвращают к реальности.
Если духовник хороший, пинки эти не слишком болезненные. Общалась в свое время с Германом из Бусиново, монахом из Сергиевой Лавры, который в Бусиново был священником. Он тоже говорил о том, что и в храмы нельзя будет скоро ходить, и священники не спасаются — за гордыню. Еще был Герман в Сергиевой Лавре, читал чин «отчитки от бесов», оба они уже умерли.
 
Редактирование:
Крайности, как правило, не ведут ни к чему хорошему. Человеку, ослепленному чувством собственной правоты и превосходства, конечно, полезно периодически вкусить горького лекарства разочарований и ударов судьбы, чтобы осознать свои ошибки и несовершенство. С другой стороны, постоянная концентрация на своих ошибках, ущербности и греховности тоже губительна, и, как Лазарев справедливо отметил, ведет к саморазрушению. Комплекс вины и собственной неполноценности отнимают силы и желание жить. Нужно уметь как осознавать свои ограничения, постепенно работать над ними, так и принимать свое несовершенство как зону развития.

Хорошо сказал буддистский монах:

«Один из вопросов, которые мне чаще всего задают на публичных учениях и в личных беседах, таков:

«Как мне избавиться от привязанности?
Как мне избавиться от надежды и страха?»

Ответ прост: «Оставив все попытки».

Почему? Потому что, пытаясь от чего-то избавиться, на самом деле мы лишь усиливаем надежду и страх. Если мы относимся к какому-то состоянию, чувству, ощущению или любому иному переживанию как к врагу, мы только делаем его сильнее: мы сопротивляемся и одновременно поддаёмся ему.

Предложенный Буддой срединный путь начинается с того, что мы просто смотрим на то, о чём мы думаем или что ощущаем, каково бы ни было это переживание: я злюсь, я ревную, я устал, я боюсь.

В процессе такого наблюдения, постепенно мы начинаем замечать, что мысли и чувства не так уж тверды и прочны, как сначала казалось. Непостоянство имеет свои преимущества. Всё меняется — даже наши надежды и страхи.»

~ Йонге Мингьюр Ринпоче
 
Сверху Снизу